Флигель-рота

Заметки по поводу Павловской и Аракчеевской "реформ" артиллерии.

С другой стороны, недостатком отдельных  авторов является превозношение, зачастую необоснованное и чрезмерное, заслуг Павла I и Аракчеева (именем которого называют даже целую «артиллерийскую систему») в деле переустройства артиллерии. Кроме того неприемлемо также и умышленное игнорирование  исследователями негативного воздействия, оказанного упомянутым российским императором, на этот род войск, с последствиями которого пришлось  бороться тому же Аракчееву, но уже в царствование Александра I. Устранение этих вышеперечисленных недостатков в исторических исследованиях и выстраивание наиболее объективной картины процесса реформирования артиллерии, а не выпячивание вклада одних деятелей, при умалении заслуг других, и должно стать в исследовательской работе современных авторов  главным направлением всех будущих работ по истории русской артиллерии.

ПАВЛОВСКАЯ  «РЕФОРМА»  АРТИЛЛЕРИИ

Предпосылки преобразования полевой артиллерии в эпоху императора Павла I.

Доставшаяся российскому императору Павлу I в наследство в 1796 г. артиллерия вооружённых сил России до этого момента продолжала существовать в большей своей массе в организационном, строевом и техническом плане на принципах, основанных ещё графом П.И.Шуваловым — генерал-фельдцейхмейстером русской артиллерии времён ещё Семилетней войны. 

На протяжении почти всего периода царствования императрицы Екатерины II во многих отраслях артиллерийского дела наблюдался некоторый застой. Долгое время почти никаких качественных перемен к лучшему в масштабах  всей полевой артиллерии русской армии не происходило, и в первую очередь из-за того, что зачастую частная инициатива низших слоёв артиллерийского офицерского корпуса — практиков артиллерийского дела по усовершенствованию этого рода войск натыкалась на безразличие высшего руководства и невнимание со стороны императрицы и её ближайшего окружения. И только в последние годы царствования Екатерины II, с назначением генерал-фельдцейхмейстером российской артиллерии её последнего фаворита графа Платона Зубова, которому удалось обратить высочайшее внимание императрицы на запущенность этого рода войск, процесс реформирования артиллерии сдвинулся с мёртвой точки. Начались  существенные сдвиги в процессе улучшения состояния артиллерийского дела, было начато формирование безмерно дорогого, но очень модного тогда нового рода войск - конной артиллерии, конструировались новые виды артиллерийских орудий, усовершенствовалась конструкция лафетов, строевая часть и т.д.

Никаких революционных нововведений в материальной части артиллерии тогда, конечно же, ещё произойти не могло. Все основные реформы, которые были проведены на протяжении XVIII в. –  начале XIX в. заключались главным образом в облегчении, упрощении и унификации артиллерийских систем. Облегчение достигалось в основном за счет уменьшения длины орудийного ствола и толщины его стенок. Упрощение выражалось в уменьшении числа калибров, количества оковок на лафетах, отмене излишних украшений на  орудийных стволах. Унификация – в применении для разных орудий одинаковых частей, например, передков, колес, ящиков, оковок, боеприпасов  и т.д. 

Реформы в артиллерии, давно назревшие, наконец-то начались, и вступившему на престол императору Павлу I нужно было только их продолжить. Но, конечно же, такой эволюционный процесс был не в характере нового императора, его кипучая деятельность по «революционному» переустройству всего и вся направилась и на артиллерийскую сферу, попав на благодатную почву, подготовленную его предшественниками. Ранее в отечественной военно-исторической литературе с лёгкой руки одного авторитетного исследователя русской артиллерии В.Ф.Ратча считалось, что из всех преобразований Павла в военной области именно реформирование артиллерии заслуживает по большей части положительной оценки. К плюсам Павловских реформ относили введённую им в артиллерии чёткую организация, строгое строевое обучение, совершенную для своего времени материальную часть. 

Однако никакие совершенные орудия, механизмы и приборы, регламенты и инструкции не могут заменить людей, опытных, инициативных, профессиональных, т. е. обладающих теми качествами, которые достигаются не шагистикой и капральским мордобоем, а постоянным совершенствованием навыков, необходимых в боевой обстановке. К сожалению и в артиллерийской сфере маниакальная привязанность императора и его окружения к внешним атрибутам военного дела и полное пренебрежение к человеку на многие десятилетия определили характер существования и этого рода войск. 

Чего только стоит тот факт, что главным вдохновителем и исполнителем Павловских идей реорганизации артиллерии на определённом этапе стал Аракчеев, никогда "не нюхавший пороха", страдавший «медвежьей болезнью» при звуках артиллерийской канонады и виде пролетающих ядер, но зато умевший наводить внешний "порядок" особенно в хозяйственном устройстве. На ничтожной личности Аракчеева не хочется лишний раз останавливаться, но благодаря ему и другим подобным павловским выкормышам - гатчинцам русскую армию наводнила тёмная толпа его последователей, которых Барклай де Толли называл "Drillermeister-ами, т. е. подтягивателями, вообще — тупоголовыми и неразвитыми."

Очевидно, этот внешний порядок и вводит до сих пор в заблуждение многих исследователей истории артиллерии, превозносящих заслуги  Павла и утверждающих, что своим развитием на протяжении последующего почти полувека этот род оружия обязан выстроенной  Павлом системе. С этой теорией ни в коей мере нельзя согласиться. Очевидно, что развитие артиллерии было обусловлено именно противоборством «системе 1797 г.» и её последовательным искоренением. 

Как выясняется и в организационном устройстве, и в строевом обучении, и в преобразовании Павлом материальной части полевой артиллерии дела обстояли не так уж радужно и однозначно. Это видно и на примере метаний императора в переформировании артиллерийских полков в батальоны и обратно, и в отобрании полковой артиллерии, и последующем её возвращении и наконец, полном уничтожении; и на отсутствии единого строгого строевого учения в масштабах всей армии, которого Павлу также добиться не удалось. Вопреки расхожему мнению не было при Павле «высочайше» утверждённого артиллерийского устава и даже каких-либо раз и навсегда установленных однообразных правил исполнения артиллерийских учений. Не было их даже и в последующее царствование. Развитие орудийных и батарейных учений шло единственно по непосредственному почину некоторых начальствующих лиц, первоначально в гвардейских частях, откуда уже выработанные  практикою правила передавались в армейские части. 

Организационные  преобразования  в  артиллерии  эпохи  Павла I.

Едва воцарившись на российском престоле император Павел I сразу же начал военные преобразования, в артиллерии он начал с гвардии. Уже 9 ноября 1796 г. был издал указ об отобрании у гвардии полковой артиллерии и сформировании из бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка, артиллерийских команд всех трёх полков гвардейской пехоты и артиллерийского полка Гатчинских войск Лейб-гвардии Артиллерийского батальона в составе 3-х пеших и одной конной роты.

29 ноября 1796 года вышел указ о формировании из прежних полевых артиллерийских полков, бомбардирских батальонов и конных рот 14-ти новых артиллерийских батальонов в составе 5-ти рот с 60 артиллерийскими орудиями различных систем в каждом батальоне.

Все полковые артиллерийские команды Павел повелел вывести из состава полков, приписав их людской и конский состав, а также матчасть к полевым артиллерийским батальонам и подчинив главному управлению артиллерийского ведомства. Теперь в случае необходимости, например, при выступлении полка в поход артиллерийское ведомство откомандировывало для составления полковой артиллерийском команды людей, лошадей и всю матчасть под командой артиллерийских офицеров.

Первые штаты для артиллерии были приняты 30 декабря 1796 года, но работа по их дальнейшему усовершенствованию и разработке подробных табелей мундирных, амуничных, оружейных и драгун. Вещей, артиллерийских инструментов, приборов и механизмов только начиналась в специально учреждённой особой Воинской Комиссии под председательством Его Императорского Высочества Государя Наследника Великого Князя Александра Павловича.

Из-за сложности и запущенности артиллерийского хозяйства процесс его реформирования протекал очень медленно. Только один месяц Павел I терпел пребывание Платона Зубова главой управления артиллерии и 6 декабря 1796 г. последовал отданный уже по новым порядкам — при пароле, Высочайший приказ: "Генерал-фельдцейхмейстер князь Зубов увольняется в отставку, а генералу от артиллерии Меллисино командовать оною частью, без названия фельдцейхмейстером".

Пётр Иванович Меллисино (Мелиссино) был назначен командующим артиллерийским и инженерным корпусами, а инженерный генерал-поручик Тучков, управлявший инженерным корпусом, должен был со всеми служебными представлениями относиться к Меллисино.                     

Продолжая организационные перемены, император 21 декабря отдаёт новый приказ, уничтожающий Главную Артиллерийскую Канцелярию как самостоятельный орган, управлявший артиллерией, и учреждающий подведомственный Военной Коллегии особый Артиллерийский Департамент, 29 января 1797 г. переименованный в Артиллерийскую Экспедицию Государственной Военной Коллегии, через месяц были разработаны и утверждены штаты этой экспедиции — "Главного артиллерийского управления".

27 февраля 1797 г. в Высочайшем Приказе наконец-то была чётко определена вся структура артиллерии армии, которая должна была теперь состоять из: 

• 3-х осадных артиллерийских батальонов;
  
• 10-ти полевых артиллерийских батальонов;
  
• 1-го конного артиллерийского батальона;
  
• 2-х понтонных рот в 8-ми Депо;
  
• пионерного полка.
  

Новые штаты и табели артиллерии тогда ещё так и не были доработаны и утверждены, а вскоре из-за тяжёлой болезни Меллисино работы над ними лишились надлежащего руководства. 24 сентября 1797 г. болезнь Меллисино обострилась и он окончательно слёг. Павел I был вынужден вызвать из Вильны шефа и командира 5-го полевого артиллерийского батальона генерал-майора Челищева, и по прибытии его в Санкт-Петербург 20 декабря назначил "на время болезни генерала от артиллерии Меллисино, быть инспектором по его инспекции".

26 декабря  1797 г. Меллисино скончался 73-х лет от роду. Челищев продолжил его работу и, наконец, 12 марта 1798 г. были высочайше конфирмованы штаты и табели полевой, осадной, конной и полковой артиллерии.

Но на этом организационные изменения артиллерии не закончились. Вскоре были приняты штаты лейб-гвардии артиллерийского батальона, правда, уже через несколько месяцев заменённые другими. В марте 1800 г. вышло распоряжение, согласно которому полковая артиллерия должна была быть уничтожена, все команды возвращались в состав  артиллерийских батальонов, которые в свою очередь переформировывались в полки, за исключением гвардейского и конных батальонов. В июне месяце по распоряжению, отданному наследником престола Александром Павловичем, всю матчасть бывшей полковой артиллерии необходимо было вывести из штатного состава артиллерийских полков и сдать в арсеналы и артиллерийские гарнизоны. 

В ноябре 1800 г. Павел I повелел во время ведения военных действий вместо полковой артиллерии распределять по пехотным полкам полевую артиллерию, из расчёта 3 орудия на батальон: 1 ½-пудовый единорог, 1 – 12-фунтовая пушка средней пропорции и 1 - меньшей пропорции. При этом два орудия придавались для действий собственно в боевых порядках пехоты, а третье для составления батарей. Такое решение вряд ли можно признать разумным, т.к. тогдашние полевые орудия  и зарядные фуры были слишком тяжёлыми и неманёвренными, чтобы сопровождать пехоту на поле боя, даже 12-фунтовые пушки меньшей пропорции. А батареи, составленные из отдельных орудий разных калибров и разных рот, едва ли могли быть надёжно управляемы, снабжаемы и пр.

Уже в новое царствование Александра I  полковую артиллерию пришлось вновь возвращать. По новым штатам 1803 г. в каждом артиллерийском батальоне для составления полковой артиллерии при гренадерских и мушкетёрских полках полагалось иметь по две роты лёгкой артиллерии, орудия которых «при первом востребовании к полкам должны были немедленно отделяться от артиллерийских батальонов, по шести для каждого полка».

Кроме того, для егерских полков при батарейных ротах полагалось содержать по два 3-фунтовых единорога.

Таким образом, большая часть организационных преобразований в артиллерии, совершённых Павлом I оказалась несостоятельной, что наглядно видно на примере полковой артиллерии.

Перемены  в  материальной  части  артиллерии.

Павел Петрович известный своим неприятием всех достижений Екатерининского времени, естественно не мог пройти мимо материальной части артиллерии, чтобы не переустроить и её на свой манер, а точнее на прусский, в подражании своему кумиру Фридриху II-му. Мало того, что слепое подражание вообще не красит человека, а тем более монарха такой великой державы, которая досталось Павлу по наследству от Екатерины Великой,  он усугубил своё деяние ещё и тем, что выбрал далеко не лучший пример для копирования – прусская артиллерия не отличалась тогда какими-либо выдающимися достижениями. Едва вступив на престол, новый император тотчас же принялся переменять материальную часть артиллерии, велев для начала перекрасить её из красного цвета в зелёный.

В полевой артиллерии он вместо 12-фунтовой пушки, образца 1783 г.  принял на вооружение сразу три новых образца: 12-фунтовую пушку большой, средней и меньшей пропорции. До запуска в серию пушки большой пропорции, оказавшейся слишком тяжёлой для полевой артиллерии (96 пуд. 37 фунт., впоследствии её предполагалось поставить на вооружение осадной артиллерии, 4 пушки попали в состав осадной роты лейб-гвардии артиллерийского батальона), дело не дошло, а остальные две вполне успешно производились и поставлялись в войска. ½- пудовые единороги Павел не осмелился заменить на прусские гаубицы – слишком уж очевидно было преимущество российского орудия перед всеми зарубежными аналогами. То же самое можно сказать и о ¼-пудовых единорогах.

Вероятно, всё-таки ещё в период правления Павла был принят новый образец ¼- пудового единорога для конной артиллерии в дополнение к «пешему», существенно отличавшийся от последнего по конструкции и параметрам. Тогда же, скорее всего, были «разведены» калибры 12-фунтовых пушек и ¼- пудовых единорогов, бывшие при Екатерине одинаковыми. Правда, до конца история введения этого «конного» единорога и разделения калибров не выяснены, из-за отсутствия документов, можно только предполагать по косвенным свидетельствам, что это произошло в последние годы правления Павла I.

6-фунтовые пушки также формально были заменены Павлом на более лёгкий укороченный  на прусский манер образец, хотя на самом деле подобные орудия были уже на вооружении при Екатерине в конной артиллерии. 

Остальные орудия полковой артиллерии «Екатерининской» системы: 8-фунтовый и 3-фунтовый единороги, а также 3-фунтовая пушка были сняты Павлом I с вооружения.

Кроме орудий императором была также отменена и другая матчасть артиллерии: уничтожены зарядные ящики, вместо которых введены прусские двухосные фуры; также были отменены и повозки артиллерийского и нестроевого обоза, замененные на новые образцы. Конская хомутовая упряжь, также была заменена прусской шорной упряжью. 

Таким образом, можно констатировать, что Павлом I в результате проведённых им преобразований материальной части была создана новая система артиллерии «образца 1797 г.», которая в большой степени определила «лицо» русской артиллерии эпохи Отечественной войны 1812 г.

Как можно оценить эти преобразования, учинённые Павлом I в русской артиллерии? Можно хотя бы проследить их судьбу после того, как время правления этого императора закончилось. 

То, что Павловские преобразования материальной части артиллерии достаточно скоро выказали свою нежизнеспособность - непреложный факт, уже всего через пару лет после убийства Павла, не дожидаясь истечения сроков службы многих нововведений, их пришлось заменять  старыми более привычными и надёжными образцами. Показательно, что реформированием Павловской системы пришлось заниматься «павловскому выкормышу» Аракчееву. Надо отдать ему должное, ради пользы дела, он предпринял всё от него зависящее, чтобы повысить боеспособность российской артиллерии и не стал упёрто отстаивать все неразумные Павловские новшества, оставив, правда, свои такие же.

Если из трёх артиллерийских систем, принятых на вооружение по инициативе  или с одобрения Павла, т.е.: 12-фунтовой пушки средней пропорции, 12-фунтовой пушки меньшей пропорции (скопированных в подражании прусской артиллерии Фридриха II) и  1/4 -пудового единорога конной артиллерии, от двух последних пришлось в итоге избавляться, снимая с вооружения, можно ли занести такие преобразования в актив? 

Пожалуй, только в отношении 12-фунтовой пушки средней пропорции, можно это сказать, хотя ничего такого особенного и революционного в конструкции этой пушки не было. Тенденция облегчения 12-фунтовых пушек, за счёт их укорочения, избавления от ненужных украшательств и утончения стенок ствола в русской артиллерии развивалась и до Павла. В Екатерининское время такие усовершенствования проводились постоянно. За время правления Екатерины II вес 12-фунтовых пушек снизился с 80 пудов, бывших у образцов, принятых на вооружение ещё в 1757 г. при Шувалове, сначала до 66-ти, у орудий, введённых в 1768 г. при Г.Г.Орлове, а затем и до 60-ти, когда в 1783 г. был утверждён образец разработанный генерал-поручиком И.Меллером.   То, что Павел пошёл ещё чуть дальше и ещё чуть подсократил длину ствола — не столь уж и великая заслуга. Аракчеев свидетельствовал, что принятая на вооружение в 1797 г. 12-фунтовая пушка средней пропорции была короче предыдущей Меллеровской на 15 1/4 дюйма и легче на 9 пудов, причём он особо отмечал, что «убавка в весе последовала не столько от утонения стен орудия, сколько от отменения разных бывших до сего ненужных на поверхности украшений».  В манёвренности такое орудие выигрывало у старых «екатерининских» пушек  не столь уж существенно, а в мощи артогня проигрывало, хотя и не так уж сильно, чтобы быть «плохим» орудием. 

Если и другие нововведения Павла, как то: 

• замена двухколёсных зарядных ящиков двухосными зарядными фурами;
  
• замена хомутовой упряжи — шорной;
  
• резкое сокращение возимого при орудии боекомплекта;
  
• разделение калибров 12 -фунтовой пушки и 1/4 -пудового единорога;
  
• и мн. др., например, совершено бессмысленная обковка отлитых ядер;
  

показали свою полную нежизнеспособность или ненужность, и от них также пришлось как можно скорее отказываться и избавляться — это ли не показатель «качества реформы»? Что уж тут  говорить про экономическую целесообразность для государства в таких преобразованиях. 

Таким образом, анализируя изменения в конструкции  материальной  части  артиллерии российской армии, произошедшие по инициативе Павла I в конце XVIII – начале XIX вв., и прослеживая их дальнейшую судьбу уже в новое царствование, можно сделать однозначный вывод, что Павловская «реформа» артиллерии не была прогрессивной, да и вообще – не была реформой, а скорее контрреформой по сути, как и всё, что совершил в военной сфере этот император. 

Принятие  на вооружение  полевой  артиллерии  новых образцов  12-фунтовых пушек.

Вывод из полевой артиллерии 6-фунтовых пушек и перевооружение ими полковой артиллерии пехотных полков удалось начать только уже в царствование Павла 1-го.  Тогда же вместо выводимых 6-фунтовых пушек в полевой артиллерии Павлом было решено принять на вооружение «лёгкие» 12-фунтовые пушки по несколько штук в каждой роте «для случающихся скорых движений и для поспешного занятия каких-либо важных постов, куда тяжёлые орудия не всегда могут скоро поспеть».  Для этой цели было решено использовать 12-фунтовые пушки с длиной ствола равной 6 футов 4 1/2 дюйма и весом 28 пудов. Эти пушки «…будучи только 6-ю пудами тяжелее 6-фунтовых пушек, действуют на дальних расстояниях гораздо вернее оных и притом ядром большего калибра, сверх того и брандскугелем, что 6-фунтовые по малости своего калибра делать не могут. К тому же и картечный их выстрел несравненно превосходнее картечного выстрела 6-фунтовой пушки…».

По свидетельству Аракчеева в начале 1797 г. Главная Артиллерийская канцелярия (21-го декабря 1796 г. Павел издал указ уничтожающий ГАК как самостоятельный орган, управляющий артиллерией, и учредил подведомственный Военной Коллегии Артиллерийский Департамент, переименованный вскоре – уже 29 января в Артиллерийскую Экспедицию ГВК) утвердила два образца новых 12-фунтовых пушек, чертежи которых были подписаны генералом от артиллерии Мелиссино и генерал-майорами: Мерлином, Базином и Кнобелем. Первая пушка получила название – 12-фунтовая пушка средней пропорции и имела следующие параметры: длина 6 футов 8 1/2 дюйма и вес от 49 до 51 пуда; а вторая – 12-фунтовая пушка меньшей пропорции: 6 футов 4 1/2 дюйма и 28 пудов.

Первая пушка стала на 15 1/4 дюйма короче и 9 пудами легче прежнего образца, принятого на вооружение в 1783 г. генералом Меллером.  Снижение веса было достигнуто «…не столько от утонения стенок орудия, сколько от отменения разных бывших до сего ненужных на поверхности украшений». 

Вторая же была совсем другой конструкции, получив бОльшее облегчение в своём весе за счёт бОльшего укорочения длины ствола и утончения стенок орудия.  Однако именно эти характеристики новых пушек заставили долгое время «…многих думать о неспособности сего орудия к действию». 

У специалистов долго не было уверенности в прочности 12-ти фунтовых пушек весом всего в 28 пудов. В 1805 г. пришлось проводить опытные стрельбы, чтобы проверить или опровергнуть обоснованность опасений противников этих орудий. 

«У нас однако введение 12-фунтовых пушек меньшей пропорции нашло много противников, утверждавших, что она во-первых, по тонкости её стенок станет скоро от выстрелов разгорячаться, и следовательно, будет препятствовать действию оной, производя сама собою от сильного разгорячения нечаянные выстрелы, во-вторых, по той же тонкости скоро раздуется и придёт в негодность … сверх того … что и выстрел её будет весьма слабым и недалёким». 

Опыты 1805 г. над 12-фунтовыми пушками меньшей пропорции.

«… Опытами произведёнными в Санкт-Петербурге в 1805 г. генерал-майором Макавеевым вместе с гг. 2-го кадетского корпуса подполковником Маркевичем, членом Артиллерийской Экспедиции Заворотковым, артиллерии майором бароном Плотто и членом временного артиллерийского комитета Астафьевым. – они стреляли из сего орудия настоящими боевыми зарядами с ядрами (вес пороха 3 фунта); … с 27 июня по 7 августа, по дням в которые была ясная погода. 

Каждый день стрельба была два раза, первые 6 дней в каждый раз по 25 выстрелов, а потом прибавляли всякий день по 10 выстрелов; и довели число оных до положенного на орудие комплекта, т.е. 120 в один приём. … 4 дня кряду (по 120), причём хотя всякий раз орудие разгорячалось так, что ни к какой его части прикоснуться рукой было невозможно, и на поверхности оного спущенная с перста капля воды, кипела и высыхала на нём в 28-30 секунд. Но стрелять из него ещё никакой не представлялось опасности, ибо по произведении 120 выстрелов тотчас влагался в самое дно канала орудия холостой заряд с порохом, где пролежав до 5 минут и более, всегда вынимаем был, лишь весьма слабо нагретым.

Наконец, 8-го числа августа произведено было из оного орудия в 80 минут – 140 выстрелов, и за каждым выстрелом орудие обыкновенно было банено щетинным банником, как и прежде; однакож чрезвычайной степени разгорячения, могущего произвести нечаянной выстрел, в нём не оказалось; хотя капля воды высохла на поверхности за 24 секунды. Да и холостой заряд с порохом вложенный вскоре к самому дну канала, вынут был через 5 минут, столько же слабо нагретым, как и всякий раз после 120 выстрелов. 

Сие и доказывает, что хотя 12-фунтовая пушка меньшей пропорции и разгорячится от выстрелов, но и в таком случае нет ни малейшей опасности из неё стрелять, если только она при каждом выстреле хорошо выбанниваема будет. При том, ни в каком сражении не выпустят из неё не только 140, но и 120 безостановочно, как то, при опытах было делано, следовательно, ни в каком сражении не может она быть доведена до такой степени разгорячения, до какой была доведена при помянутых опытах.

Всех же опытных из оного орудия выстрелов сделано было 3025, что составляет 25 положенных на орудие комплектов, и широта канала его прибавилась от них только на 1/40 английского дюйма (до 1/3 линии). Впрочем, канал его найден ещё чист и равен; и сие орудие к надлежащему употреблению с пользою служить может и находится ныне в действующей артиллерии. … опровергает и второе мнение противников …, что раздуется. 

…

Третье мнение, что будто выстрел 12-фунтовой пушки меньшей пропорции слаб и недалёк, опровергается неоднократными уже действиями из оного орудия, многих гг. артиллерии штаб- и обер-офицеров, делавших над ним свои замечания, и находивших всегда, что выстрелы его простираются далее выстрелов 6-фунтовой пушки, и на дальних расстояниях действуют несравненно сильнее и вернее оных». 

Аракчеев  при  Павле I.

Как видно в принятии решения о перевооружение артиллерии русской армии в 1797 г. «новыми» 12-фунтовыми пушками Аракчеев не сыграл сколько-нибудь заметной роли, всё было сделано без его участия. Как бы не хотелось многим его апологетам, до сих пор стремящимся приписать именно этому «всесильному временщику» решающую роль в артиллерийской «реформе» Павла I-го, не он был главным её инициатором и исполнителем. Непричастен был Аракчеев к разработке и принятию на вооружение  6-ти фунтовых пушек, созданных в 1792 г. Ф.И.Апрелевым, и принятых  на вооружение П.Зубовым в 1795 г., также как и 12-фунтовых пушек в 1797 г. Артиллерия в конце 1796 – начале 1797 гг. в круг его должностных обязанностей  даже и не входила, после воцарения Павла он был назначен всего лишь комендантом Санкт-Петербурга, командиром батальона в Преображенском полку,  а затем  генерал-квартирмейстером российской армии - начальником Свиты по квартирмейстерской части и Депо карт. С этой должности он и был сначала 1 февраля 1798 г. отправлен в отпуск, а вскоре 18 марта и вовсе «выброшен из службы», после чудовищной истории с оскорблением им заслуженного боевого офицера подполковника Лена – георгиевского кавалера, награждённого за штурм Измаила, покончившего жизнь самоубийством из-за незаслуженного публичного третирования Аракчеевым, трусливо сбежавшим от вызова на дуэль. 

Иоган Лен - в 1798 г. подполковник Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, отличался незаурядными способностями, храбростью, чувством долга и чести. Из записок Л.Н.Энгельгарда о нём стал известен такой эпизод: в октябре 1788 г. фельдмаршал Румянцев «вздумал испытать дивизионного квартермистра (квартирмейстера) Лена. Когда хотинский гарнизон вышел в турецкий лагерь, то сераскир присылал парламентёра благодарить за исполнение в точности капитуляции. Фельдмаршал воспользовался сим, послал Лена с пустым комплиментом,  но, отправляя его, сказал ему: «Непременно привези мне план позиции неприятельского лагеря». Лен вот как исполнил сие поручение: как скоро приехал к аванпостам с трубачом то дал себе по обыкновению завязать глаза, но когда он почувствовал, что уже в неприятельском лагере, по шуму его окружавших, тогда вдруг сдёрнул повязку; некоторые турки было бросились на него, но он, выхватив пистолет, угрожал выстрелом. Он приведён был в палатку, обгороженную тростником, но уже успел увидеть всё положение турецкого лагеря. При возвращении своём, начертил план и представил его фельдмаршалу, который спросил: «Как, батюшка, Вы это сделали?» И когда он ему ответил, то граф его обнял и сказал: «Будем друзьями, господин Лен»».

Возвращённый вскоре  11 августа 1798 г. императором из отставки,  Аракчеев снова  22 декабря 1798 г.  назначен на должность генерал-квартирмейстера, и только 4 января 1799 г. занял на короткое время пост инспектора артиллерии – до своей второй отставки «за ложное донесение», 1 октября 1799 г.. 

В этот период Аракчеев был лишь послушным исполнителем чужой воли, основные принципы и направления «реформы» были тогда уже определены и совсем не им. Штаты и табели полевой артиллерии были конфирмованы ещё до него 12 марта 1798 г., штаты гвардейской артиллерии были приняты также в 1798 г.  А всё девятимесячное управление им русской артиллерией ограничилось попыткой распространения на всю массу артиллерии тех правил и того порядка, в котором находился Гвардейский артиллерийский батальон. Все  распоряжения Аракчеева тогда имели одну главную цель — упорядочить хозяйственную структуру в ротах и дать им необходимую самостоятельность. Ему удалось обратить также внимание Павла I на крайнюю запущенность  технических заведений артиллерии и необходимость  вывести их из того низкого положения, в котором они находились. 

Хотя возможно, что Аракчеев всё же сумел оставить свой след, т.е. «наследить» в Павловской «реформе» артиллерии, он переменил недавно утверждённые штаты гвардейского артбатальона «на свой манер», а также вероятно именно в его период управления артиллерией было принято неразумное разделение калибров 12-фунтового единорога и 12-фунтовой пушки, которому сопротивлялись многие специалисты, но оно было «продавлено» свыше, также как и принятие на вооружение укороченного единорога для конной артиллерии. За эти достижения в деле управления артиллерией Павел наградил Аракчеева 5 мая 1799 г. графским титулом, а ранее ещё и командорским орденом св. Иоанна Иерусалимского.

АРАКЧЕЕВСКАЯ  РЕФОРМА  АРТИЛЛЕРИИ

Главную свою роль в реформировании артиллерии Аракчеев сыграл, безусловно, уже при Александре I, когда ему пришлось заниматься «приведением в порядок» наследия оставленного Павлом I, а попросту ликвидацией тех негативных последствий в устройстве артиллерии, которые были обусловлены деятельностью императора Павла I. Здесь заслуги Аракчеева высоки, хотя и неоднозначны. 

Очень многое в значении его роли в реформе артиллерии было «мифологизировано» с подачи самого Аракчеева, который пользуясь своим служебным положением, умело манипулируя людьми, удачно реализовывал  их наработки, создавая себе ореол славы главного преобразователя.

Предпосылки преобразования полевой артиллерии в эпоху императора Александра I.

В первые годы царствования императора Александра I во всех отраслях артиллерийского дела в русской армии наблюдался некоторый застой. Никто не хотел ничего менять в доставшемся от эпохи XVIII-го века наследстве. Хотя указом Александра I от 24 июня 1801 г. учреждалась «Воинская комиссия (по образцу таковой же, существовавшей при Екатерине 2) для рассмотрения положения войск и устройства оных»,  целью которой был анализ преобразований Павла I и определения лучшей организации армии, проблем артиллерии эта комиссия почти не касалась, за исключением только вопроса более экономичного содержания конной артиллерии.

Помимо того, что в 1802 — 1803 гг. были произведены всего лишь считанные единицы разработанных в 1790-е гг. орудий новых систем, главное, - почти прекратился процесс реформирования материальной и строевой части артиллерии  начатый в правление Павла I. Собственно говоря, этот застой наметился еще и в предыдущее царствование, когда после окончательной отставки Аракчеева с поста инспектора артиллерии (1 октября 1799 г. – «за ложное донесение») ему наследовали люди, не обладающие такими организаторскими способностями и влиянием на российских монархов, так и не сумевшие как следует защитить интересы дела. В результате чего "павловские" реформы в артиллерии не были завершены, а "александровские" еще и не начинались, хотя необходимость в них давно назрела. Международная обстановка в Европе после возобновления в середине 1803 года военного противоборства Англии и Франции, а особенно после расстрела в начале 1804 года герцога Энгиенского, резко обострилась. Все эти события в условиях откровенной Наполеоновской экспансии в Европе дестабилизировали обстановку, разрушили «баланс сил», всем стало очевидно, что  вот-вот может разразиться череда крупномасштабных  военных конфликтов, в которые неминуемо должна  быть втянута и Россия. В этих условиях Российской империи необходимо было срочно начинать укрепление своих вооружённых сил, но Александр 1, ослеплённый манией собственного величия, не особо спешил с этим. 

Организационные перемены и преобразование материальной части артиллерии в 1803-1805 гг.

Только 19 марта 1803 г. в докладе Воинской комиссии излагались преобразования, которые следовало произвести в артиллерии. Батальоны пешей артиллерии, составлявшиеся из двух рот с тяжёлыми орудиями (батарейных) и двух рот с лёгкими,  по два сводились в полки. Конная артиллерия формировалась двумя отдельными батальонами, по 5 рот в каждом. Артиллерийские роты должны были получить строевую и хозяйственную самостоятельность, с этой целью увеличивался их обоз, уничтожался фурштат, фурлейты которого вводились в состав артиллерийских подразделений. Вновь вводились двухколёсные зарядные ящики.

Несколько лучше дела пошли в артиллерийском хозяйстве с возвращением 14 мая 1803 г. на пост инспектора артиллерии графа Аракчеева, который под высочайшим патронажем,  развернул активную и плодотворную деятельность по обустройству этого рода войск. Кипучая энергия царского протеже незамедлительно стала давать конкретные результаты: уже 13 декабря 1803 г. были окончательно утверждены штаты артиллерии, улучшенные по сравнению с ранее принятыми «доаракчеевскими» предварительными штатами от 19 марта 1803 г.; возрос выпуск артиллерийских орудий новых систем; продолжились работы по их дальнейшему усовершенствованию; переделывались орудия старых конструкций. 

Для рассмотрения, разбора, обсуждения и оценки всех предлагаемых нововведений и изменений в материальной части артиллерии был учрежден в начале 1804 г. по указанию императора Александра 1 «особый временный комитет». До этого все учёные изыскания и их анализ производились членами артиллерийской экспедиции с привлечением сторонних специалистов не на постоянной основе, а разово по мере их поступления. Непосредственным же поводом для создания «особого комитета» послужило предложение директором Олонецкого и Луганского литейных заводов Г.Гаскойна (Гасконья) проекта по уменьшению толщины и длины чугунных орудий. 24 февраля 1804 г. членами этого органа, получившего название "Временный артиллерийский комитет для рассмотрения гарнизонной артиллерии", были назначены такие выдающиеся преобразователи русской артиллерии, как майор 6-го артиллерийского полка барон К.К. Плотто и подполковник 2-го кадетского корпуса А.И.Маркевич.

Деятельность этого комитета оказалась настолько эффективной, что в 1808 г. он получил статус постоянного, и четкую организационную структуру, в его состав вошли новые специалисты: директор Пажеского корпуса полковник 1-го артиллерийского полка И.Г.Гогель 2-й, и капитан Свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части П.А.Рохманов (Рахманов). Опыты и исследования членов этого Ученого комитета по артиллерийской части, проведенные на предмет облегчения и улучшения конструкции орудийных стволов, лафетов, передков и зарядных ящиков артиллерийской системы 1797 г., привели к разработке и принятию на вооружение  российской артиллерии новых усовершенствованных орудий и прочей матчасти достаточно удачной и совершенной для своего времени. 

Впоследствии историки артиллерии дали этой новой артиллерийской системе наименование - «система 1805 г.» - по дате первого масштабного издания чертежей материальной части, по которым в технических заведениях и артиллерийских ротах впредь и следовало изготавливать орудия и пр. матчасть. Те же исследователи, которые все лавры преобразователя русской артиллерии в этот период преподносили Аракчееву, стали называть эту систему «Аракчеевской». Вряд ли и те и другие правы. Модернизация матчасти Павловской системы артиллерии 1797 г. была не одномоментной и не закончилась в 1805 г., и заслуга в этом не принадлежит одному лишь Аракчееву, он сам ничего не выдумывал, не предлагал и не испытывал, а был всего лишь первым лицом в артиллерии, только и всего. Для удобства можно, конечно, называть новую систему артиллерии «аракчеевской», но тогда это надо делать обязательно «в кавычках». В противном случае с таким же успехом можно будет называть эту систему «1797/1805 гг.», что будет даже более справедливо, т.к. под руководством Аракчеева к 1805 году в основном и была проведена всего лишь модернизация Павловской системы 1797 г.

В отношении Аракчеевской реформы Павловской системы артиллерии 1797 г., в контексте материальной части, можно, конечно же, говорить о положительных переменах. Но что это были за перемены? Большей частью это был просто возврат к старой «екатерининской» практике, как и во многих других отраслях военного дела, в которых пришлось «возвращаться к бабушкиным порядкам», чтобы поднять боеспособность армии, утраченную в результате деятельности Павла. Правда, в данном случае сделано это было не до конца: возвращены 3-фунтовые единороги, предназначенные для выполнения специфических задач; но боекомплект не был увеличен, калибры не были уравнены, вновь введены зарядные ящики, но излишние модификации артсистем, такие, как «длинные и короткие» 12-фунтовые пушки и ¼-пудовые единороги не были исключены.  Кроме того снятые со штатного вооружения старые екатерининские орудия: 8- фунтовые единороги и 3-фунтовые пушки, фактически были «возвращены на дослуживание». 

В итоге - в основе материальной части «Аракчеевской» системы артиллерии 1797/1805 гг. лежали старые принципы «екатерининской»: сохранились всё те же 1/2-пудовые и 1/4-пудовые единороги, 6-фунтовые облегчённые пушки, 3-фунтовые единороги, модернизированные в той или иной степени в соответствии с мировыми веяниями  теории и практики артиллерии; так же как и зарядные ящики, хомуты, и т.д.; к этому всему добавились некоторые «нежизнеспособные», как оказалось впоследствии Павловские нововведения – 12-фунтовая пушка меньшей пропорции и облегчённый ¼-пудовый  единорог для конной артиллерии. 

Материальная часть артиллерии «екатерининской» системы была ничуть не хуже Павловско-Аракчеевской, а в чём-то может быть даже и лучше, более унифицированная, хотя и несколько более громоздкая и разнообразная по числу калибров. Разнообразие полковых артиллерийских систем «мелких» калибров, т. е.: 1/4-пудовый, 8-фунтовый и 3-фунтовый единороги и 3-фунтовая пушка, были вполне оправданы в конце XVIII в.. По мощности и маневренности они на много превосходили полковую артиллерию наших тогдашних противников, и были необходимы для использования на самых разных театрах военных действий: горных, лесных, степных и пр.. Да и в начале XIX-го века они ещё не уступали конкурентам. В «эпоху Большой европейской» войны они, быть может, не так уж и были нужны, хотя по факту и продолжали состоять на вооружении вплоть до войны 12-го года и даже дальше. Попытка снятия их с вооружения «революционным» путём, которую попробовал провести Павел, ему не удалась по многим соображениям: экономическим и пр. Постепенно они, точнее 8-фунтовые и 3-фунтовые единороги и 3-фунтовые пушки сами «вымерли» по мере производства и поступления в войска новых артсистем — 6-фунтовой облегчённой пушки, которую, кстати, Павел также в одно время  вообще снял с вооружения пешей артиллерии.

Перемены в организации, строевом артиллерийском учении и материальной части артиллерии в 1805-1812 гг. 

К началу войны 1805 г. с наполеоновской Францией русская артиллерия не могла быть полностью перевооружена орудиями новой системы, и войну пришлось вести с материальной частью, составленной из различных систем. На вооружении оставались орудия в подавляющем большинстве  екатерининской эпохи, особенно единороги,  и павловской, перегруженные множеством тяжелых железных оковок. Разнообразие материальной части артиллерии: орудий, передков, зарядных ящиков и нестроевого артиллерийского обоза было огромным, были и старые зарядные ящики, и введенные Павлом громоздкие зарядные фуры. В строй артиллерийских частей поставили даже орудия давно снятые с вооружения: 3-фунтовые пушки, 8-ми  и 3-фунтовые единороги.  

Огромные потери в боевых действиях череды кампаний против Наполеона, и естественный износ материальной части артиллерии, а также создание новых артиллерийских частей требовали всё больших поставок орудий для вооружения строевых и учебных артиллерийских подразделений. Новых орудий катастрофически не хватало, и очередь дошла даже до признанных ранее негодными к использованию, и имевшихся в России трофейных французских орудий, вывезенных ещё армией Суворова из Италии в 1799 г., и английских, полученных в счет компенсации  потерь российских орудий в Голландской экспедиции 1799 года.

Такая пёстрая картина состояния материальной части российской артиллерии в 1805-1812 гг. никак не могла способствовать единообразию в строевом орудийном учении артиллерийских расчётов. 

Получалось, что для обслуживания орудий даже одного и того же калибра, но различных систем, требовалось разное число артиллеристов и лошадей. Т.к. вес орудийных стволов разных лет литья существенно отличался один от другого, а с учетом того, что  лафеты и передки орудий старых систем были гораздо тяжелее новых, разница в весе отдельных артиллерийских систем была довольно существенной, доходя иногда до нескольких десятков пудов. Кроме того, что для работы с тяжёлыми орудиями требовалось больше артиллеристов, и для обслуживания зарядных ящиков старых образцов также необходимы были дополнительные люди, например, для 1/2 -пудового единорога нужно было 5 ящиков и 5 вожатых для них. С учетом выше сказанного можно заключить, что состав артиллерийского расчета в каждом случае подбирался индивидуально, исходя из системы наличной материальной части. 

Кроме удивительного разнообразия материальной части российской артиллерии в период 1805-1812 гг., в это время не существовало и единой системы орудийного и батарейного ученья, несмотря на то, что еще Павел I в свое время требовал ввести повсеместно в русской артиллерии орудийное ученье «на Гатчинский манер». Оно было далеко несовершенным,  принятое сначала в лейб-гвардии артиллерийском батальоне с трудом приживалось в армии. Чему немало способствовали и  война 1799 года, и открытое противодействие оппозиционно настроенной среды офицерского корпуса российской артиллерии, за что многие его чины были подвергнуты опале и арестам. В итоге в деле практического образования артиллеристов в начале XIX–го века сложилась такая же пёстрая картина, как и в состоянии материальной части. Каждый артиллерийский начальник вводил обучение вверенного ему  личного состава «на свой манер». Аракчеев, констатируя это положение, отмечал 2 апреля 1804 года: «...рассмотрев лейб-гвардии в артиллерийском батальоне и 1-м (артиллерийском) полку ротные ученья их с орудиями, я нашел, что даже в сих местах существует не токмо великая разность в образе действия и движения орудия, но даже разность и неизвестность в употреблении и самих командных терминов...».

Аракчеев незамедлительно предпринял попытки исправить ситуацию и выпустил несколько инструкций, но его способностей не хватило на то, чтобы в короткие сроки создать новый артиллерийский устав. И тут в дело вмешалась война 1805 г., а затем и череда следующих друг за другом и протекающих параллельно войн с Францией, Турцией, Швецией и Персией. Как ни странно, но именно война внесла основную лепту в упорядочение практического орудийного ученья, было отброшено увлечение павловской эпохи и первых лет правления Александра строевой подготовкой, церемониальным шагом, тесачной экзерцицией и другими «пустоукрашательствами». 

После громадных потерь в 1805 г. и 1806-1807 гг. орудий, в первую очередь старых систем, и зарядных фур павловского образца создались все предпосылки для перевооружения артиллерии единообразной системой 1797/1805 года, а также и для введения более-менее единообразного процесса обучения практическим навыкам артиллерийского дела, т. е. орудийному и  батарейному ученью,  что, в первую очередь, требовалось для успешного действия артиллерии на поле боя. Уже кампании 1806-1807 гг. показали насколько действия российской артиллерии, менее тяжелой и освобожденной в результате «естественного отбора» от устаревшей материальной части и закостенелой рутины обучения могут быть успешными. Именно в этот период русская артиллерия оформилась как род войск, превратившись в настоящего «бога войны». 

После первых военных кампаний против Франции в русской  армии была начата масштабная реорганизация по французскому образцу.  Артиллерийские полки и батальоны были уничтожены; роты остались 12 орудийного состава и делились на 2 полуроты, на 3 дивизиона или отделения и на 6 взводов. Войска были разделены на дивизии, к которым придавалось по одной артиллерийской бригаде, составленной первоначально из 1 конной роты, 2 пеших батарейных и 2–3 легких рот, в том числе могли быть и понтонные роты, смотря по числу пехотных полков в дивизии, так чтобы на батальон пехоты приходилось по 2 орудия. Вместе с действующими бригадами были учреждены и  резервные. После введения артиллерийских бригад полковая артиллерия была окончательно уничтожена в 1807 г. Впоследствии состав артиллерийских батарей несколько изменился, к 1812 году в полевых бригадах было: по 2 лёгких роты и 1 батарейная; в резервных – по несколько конных рот, батарейных и понтонных. Сформированы были и запасные бригады, состоявшие большей частью из понтонных рот и одной батарейной и конной. В организационном отношении при Аракчееве окончательно закрепился порядок, при котором артиллерийская рота составляла отдельную самостоятельную единицу боевую и хозяйственную. 

К 1812 году можно уверенно констатировать, что, наконец, удалось добиться единообразного вооружения артиллерийских подразделений материальной частью модернизированной «системы 1797 г.», или «системы 1797/1805 гг.». Кроме того, можно предполагать, что было достигнуто единообразие и в артиллерийском обучении личного состава.

Орудийное ученье в большей степени было разработано под руководством кн. Яшвиля при его инспекции конной артиллерии, батарейное ученье конной артиллерии в превосходной степени разработал в своей инспекции А.П.Ермолов, впоследствии перенесший его в гвардейскую артиллерию, частично распространив и на пешую гвардейскую артиллерию. Боевые офицеры, имея за плечами боевой опыт нескольких кампаний, основное свое внимание при строевом образовании нижних чинов уделяли достижению стремительности выдвижения и развёртывания орудий на позиции, быстроты отъездов и подъездов и скорости стрельбы, без чего невозможен был успешный исход действий в бою. 

Заключение.

Подытоживая всю выше изложенную вкратце историю перемен в русской артиллерии, сразу же хочется задать несколько вопросов.

Возможно ли, при таком положении дел, сложившимся в сфере преобразования материальной части русской артиллерии, превозносить заслуги Павла и Аракчеева, не замечая их недостатков и напрочь отрицая заслуги их предшественников? Наверняка не стоит. 

Стоило ли затевать такие масштабные изменения матчасти артиллерии, которые инициировал Павел, спровоцировавший жуткую кашу и мешанину, возникшую в вооружении  артиллерийских частей, если от многих из его нововведений в итоге пришлось отказаться? Конечно же, нет. 

Не лучше ли было продолжать совершенствовать матчасть эволюционным путём, просто заменяя старые выслужившие срок образцы новыми? Так ли уж «Екатерина была не права»? Может быть известная противница всяческих «революций» всё-таки права и в деле эволюционного развития артиллерии. 

Теперь уже можно сделать и выводы. Нововведения Павла I отрицательно сказались на боеспособности артиллерии и всей армии, затормозили процесс их совершенствования, и негативно повлияли на дальнейшее развитие всего военного искусства - это непреложный факт. 

Предпринятая при Александре I попытка модернизации доставшейся ему в наследство от Павла всей военной системы, в том числе и артиллерии, с целью приведения её в соответствие к новым назревшим требованиям, может быть признана успешной.  Модернизированная русская армия выполнила своё главное предназначение – отстояла независимость своей страны, сокрушила главного мирового агрессора того времени и освободила Европу от наполеоновского порабощения. Этому успеху в немалой степени способствовала и модернизация артиллерии. 

Заслуги же Аракчеева, долгое время стоявшего во главе артиллерийского ведомства, в искоренении недостатков Павловской системы артиллерии 1797 г. очевидны, хотя и не всё им тогда было доведено до конца. Усовершенствование заложенных в царствование императора Павла I и просуществовавших почти в течение полувека  организационных, технических, строевых и других принципов устройства артиллерии, проведённое под руководством Аракчеева, позволило этому роду оружия по праву стать настоящим «богом войны». Во многом это стало возможным благодаря тому, что именно в артиллерии тогда сконцентрировались наиболее высокообразованные и профессиональные кадры российского офицерского корпуса, которые в основной своей массе осознавали необходимость реформы и делали всё возможное для её реализации.