Флигель-рота

Князь Италийский (1799), граф Рымникский (1789), граф Священной Римской империи, генералиссимус российских сухопутных и морских сил, генерал-фельдмаршал австрийских и сардинских войск, гранд Сардинского королевства и принц королевской крови (с титулом «кузен короля»), кавалер всех российских орденов своего времени, вручавшихся мужчинам, а также многих иностранных военных орденов.

Происхождение. Юность Суворова

13-го ноября (24-го по новому стилю) 1730 года в семье поручика лейб-гвардии Преображенского полка Василия Суворова родился первенец. Младенца нарекли Александр в честь Святого благоверного князя Александра Невского – защитника Земли Русской. Древний род Суворовых испокон веков также верой и правдой служил своей Отчизне.  История рода  отсчитывалась с 14 века, со времён, когда после Ореховского мира 1323 года из Карелии, уступленной Великим Новгородом Швеции, стали «выходить» русские люди, не желавшие оставаться «под шведом». Среди этих выходцев, скорее всего, были и предки Суворова. Во времена Ивана Грозного, прославился Михаил Иванович Суворов, бывший одним из царских воевод, штурмовавший Казань и участвовавший в других военных походах московского царя.

Дед новорожденного Иван Григорьевич Суворов также был близок к   царям,  из стрелецкой службы он добровольно вступил в сформированный молодым царём Петром I Преображенский полк, в котором дослужился  до  генерального писаря. Пётр Великий  даже стал крестным отцом его сына Василия, родившегося, скорее всего, в год славной Полтавской виктории.  Рано осиротевшего крестника Пётр  не забыл и продолжал опекать после смерти отца. В 1722 году он определил его на службу, взяв к себе в денщики.

…

В первый офицерский чин прапорщика лейб-гвардии Преображенского полка был произведён уже в правление внука своего крестного отца юного императора Петра 2-го 29 июля 1727 года.

Женился на Авдотье (Евдокии) Мануковой, дочери Феодосия Семёновича, бывшего с 1725 года вице-президентом вотчинной коллегии. Мануков принадлежал к старинному роду московского служилого дворянства. … Иногда можно встретить утверждение об армянском происхождении матери Суворова. Эта версия не получила распространения в специальной литературе и считается легендой.

Документальных свидетельств о точной дате и месте рождения Александра Васильевича Суворова не сохранилось, что породило множество легенд и недоразумений, т.к. зачастую  официальные документы той поры, составлявшиеся по самым разным поводам, весьма приблизительно указывали возраст людей. Известна единственная записка, где Суворов собственноручно пишет о дате своего рождения в 1730-м году, другие же документы, такие как автобиография, исповедальные списки или записи полкового учёта показывают самые разные даты рождения: и 1727 год и 1729.

Вполне определённо можно говорить только о месте рождения Суворова – это была Москва, именно там, в 1729-1730-м годах несла службу гвардия. В Москве же у Василия Ивановича был и собственный дом, точнее родовая усадьба в пригородном селе Покровском, доставшаяся ему в наследство от отца, в которой тот жил в бытностью своей службы в Преображенском полку. Расположена обширная усадьба была на реке Яузе совсем близко от храмов Покрова Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца. Скорее всего здесь родился Александр и провёл первые детские годы своей жизни. В Москве же у Феодосия Манукова был дом «в Земляном городе на Большой Арбатской улице в приходе церкви Николая Чудотворца Явленного». Но скорее всего семья Суворовых не могла там жить постоянно, т.к.  после смерти Феодосия Манукова в 1739 году, унаследовавшая  этот дом мать Александра Васильевича тотчас же продала его. Т.е. «родовым гнездом» для Суворовых арбатский дом не мог быть, так бы с ним тогда не поступили. «Хозяином» в семье без сомнения был Василий Иванович, в доме которого на Яузе и жила его семья.

Детство провёл в отцовском имении в деревне. Суворов рос слабым, часто болел.

Отец поначалу вовсе не планировал отдавать его в военную службу, слишком непростыми были те времена в истории России – «бироновщина», - засилье немцев, политические репрессии, пытки, не способствовали желанию  служить «нерусским» правителям. Даже сам Василий Иванович решил подать в отставку с военной службы и в начале 1741 года был определён к гражданским делам в чине коллежского советника.

И сына своего Василий Иванович решил готовить к гражданской службе. Он сам занимался его обучением самым разным наукам, составил для сына учебные пособия, учил иностранным языкам.

Переворот в судьбе Суворовых – старшего и младшего произошёл после дворцового переворота 25 ноября 1741 года, в результате, которого гвардия свергла Анну Леопольдовну и возвела на российский престол дочь Петра Великого Елизавету. Новая императрица не забыла отцовского крестника и призвала Василия Ивановича на «государеву службу». В начале 1742 года Суворов  занял должность воеводы Владимирской провинции Московской губернии. Однако не прошло и двух месяцев, как Елизавета назначила Василия Ивановича прокурором в генеральной дирекции восстановленной Берг-коллегии, поручив навести порядок в этом ведомстве, поражённом коррупцией бироновских ставленников. Забегая вперёд можно сказать, что бескорыстный и исполнительный Суворов блестяще справился со своей задачей.

В апреле 1742 года в Москве прошли коронационные торжества Елизаветы Петровны. В столицу съехался весь свет. Императрица со свитой жила в пригородном дворце в селе Покровском, буквально в нескольких сотнях шагов от усадьбы Суворовых. Тогда, очевидно, и произошла знаменитая встреча Абрама Петровича Ганнибала – «арапа Петра Великого», прадеда Пушкина, с юным Суворовым определившая в дальнейшем всю его будущую судьбу. Возможно, что Ганнибал  гостил у своего старого друга Василия и имел возможность хорошо узнать его сына.

с детских лет Суворов проявлял тягу к военному делу, пользуясь богатейшей отцовской библиотекой, изучал артиллерию, фортификацию, военную историю. Решив стать военным, Суворов стал закаляться и заниматься физическими упражнениями.

Однако отец так и не собирался отдавать своего единственного наследника в военную службу, пока в дело не вмешался Абрам Петрович. По преданию, именно он после беседы с юным Александром, поражённый его познаниями и рассуждениями в военном деле и истории повлиял на Василия Ивановича, чтобы тот избрал для сына военную карьеру. «Оставь, его, братец; пусть делает, как хочет. Он будет умнее и тебя и меня».

В 1742 году Александру   исполнялось 12 лет, в этом возрасте юные дворяне должны были пройти обязательный смотр, чтобы в дальнейшем быть определёнными на службу. Воспользовавшись пребыванием императорского двора и гвардии в Москве, Суворов старший «договорился» о приёме сына в гвардию. Юный Александр написал прошение на высочайшее имя об определение  солдатом в лейб-гвардии Семёновский полк. Штаб этого гвардейского полка находился недалеко от его дома в селе Семёновском, поданное туда прошение было рассмотрено полковым советом, который постановил принять Александра Суворова «в полк солдатом сверх комплекта без жалования». Указ императрицы об этом был помечен 22-м днём октября 1742 года.

Тогда же юному солдату был предоставлен отпуск на два года для обучения всем предписанным по закону наукам. Отец его дал письменное обязательство обучить сына: «арифметике, геометрии, тригонометрии, артиллерии и часть инженерии и фортификации, також из иностранных языков да и военной экзерциции совершенно».

Судя по всему, Василий Иванович своего сына не отдавал ни в какие учебные заведения, и даже не нанимал для него домашних учителей, он сам руководил процессом обучения. Вот что вспоминал  Александр Васильевич о том, как  отец учил его фортификации на примере сочинения французского маршала Себастьяна Вобана: «Покойной батюшка перевёл его… на российский язык, и при ежедневном чтении и сравнении с оригиналом сего перевода изволил сам меня руководствовать к познанию сей для военного человека столь нужной и полезной науки».

Обучение проходило весьма успешно, Александр был всецело поглощён этим процессом, чему немало способствовала привитая ему с самого раннего детства любовь к чтению.

Василий Иванович продолжал служить прокурором в Берг-коллегии в Москве. Авдотья Федосеевна родила ему ещё двух дочерей  Анну и Марию, но вскоре после рождения младшей в 1745 году скончалась. Александр получил продление отпуска для продолжения обучения. В 1746-47 гг. Суворов-старший исполняя должность обер-провиантмейстера  занимался организацией снабжения частей русской армии расквартированных на Украине, сын, вероятно, находился всё время при нём, чтобы не прерывать учебный процесс.  Несколько раз в году о ходе учения отчитывались в полку, успехи не остались незамеченными, 25 апреля 1747 года Александр был произведён в капралы. Наконец, после окончания  ещё одной отсрочки, капрал Суворов явился в полк для действительного прохождения службы. 1-го января 1748 года его причислили к 3-й роте лейб-гвардии Семёновского полка располагавшегося тогда в Санкт-Петербурге в Семёновской слободе, простиравшейся от реки Фонтанки до Шушерских болот.

Поселившись в полковой слободе, Суворов получил возможность полноценно окунуться в армейскую среду и изучить все мелочи солдатской службы.  Служба давалась ему легко, от неё он не отлынивал, а сам напрашивался на исполнение самых разных строевых и нестроевых обязанностей, стремясь всё испытать на собственном опыте. Вот что писал его отцу ротный командир: «Сын ваш по усердию к службе, по знанию её и по поведению был первым солдатом во всей гвардии, первым капралом, первым сержантом. Всегда ставили мы его в пример и молодым дворянам, и сдаточным, потому что сын ваш не только не хочет отличаться от простых солдат, но напрашивается на самые трудные обязанности службы. Большую часть времени проводит он с солдатами в казармах, …

…Никогда подобно другим дворянам, не нанимал он за себя других солдат или унтер-офицеров на службу, а напротив охотно ходит в караул за других. Для него забава стоять на часах в ненастье или жестокую стужу. Простую солдатскую пищу предпочитает он всем лакомствам. Никогда не позволяет он солдатам, которые преданы ему душой, чистить своё ружьё и амуницию, называя ружьё своей женою».

Об усердии и солдатском мастерстве в выполнении воинских обязанностей позволяет судить такой факт: однажды в Петергофе Суворов стоял «на часах», т.е. в карауле у дворца Монплезир,  когда мимо него проходила Елизавета Петровна он так лихо отдал ей честь, сделав ружьём «на караул», что  императрица поневоле обратила внимание на бравого гвардейца. Узнав  чей он сын, Елизавета протянула Суворову серебряный рубль, но услышала такие слова: «Всемилостивейшая Государыня! Закон запрещает солдату принимать деньги на часах». – «Ай, молодец! – сказала императрица, как вспоминал впоследствии сам Суворов, потрепала его по щеке и пожаловала поцеловать ручку. – Ты знаешь службу. Я положу монету здесь на землю: возьми, когда сменишься». Всю жизнь полководец бережно хранил этот рубль-«крестовик» как свой первый заслуженный знак отличия.

Успехи в службе и рвение в постижении военного ремесла молодого капрала не остались незамеченными и у непосредственного начальства, ему было позволено воспользоваться дворянскими привилегиями, чтобы углублять познания в науках. Приказом по полку от 6-го сентября 1748 года ему разрешили переселиться из солдатского дома на квартиру к своему родному дяде капитан-поручику лейб-гвардии Преображенского полка Александру Ивановичу Суворову. Дядя имел собственный каменный дом на Васильевском острове, на Восьмой линии в приходе церкви Андрея Первозванного, а также  и казённую квартиру – офицерский дом «в 10-й роте» слободы Преображенского полка.  Суворов теперь мог нанимать домашних учителей и  на правах вольноопределяющегося посещать занятия в Сухопутном шляхетском корпусе – лучшем учебном заведении России той поры.

«Сын ваш, - писал Суворову-старшему ротный командир, -  для того только имеет свою вольную квартиру, чтобы свободно и беспрепятственно заниматься в ней науками. Деньги, которые вы присылаете, издерживает он только на помощь солдатам, на книги, на учителей и с усердием посещает классы шляхетского кадетского корпуса в часы преподавания военных наук…».

22-го декабря 1749 года Суворова произвели в первый унтер-офицерский чин подпрапорщика.   9-го октября 1750 года назначают ординарцем к генерал-майору Соковнину.

8 июня 1751 года производят в сержанты. Все шесть с половиной лет, которые  Суворов прослужил в гвардии, он продолжал своё обучение, как самостоятельно, так и посещая занятия в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, изучая несколько иностранных языков.

В начале 1750-х годов Василий Иванович Суворов был вновь приближен к Елизавете Петровне, исполняя различные важные поручения. В 1752 году он был назначен на должность обер-прокурора Священного Синода и пожалован в бригадирский чин. На его сына, отличавшегося исполнительностью и добросовестностью, к тому же обладавшего обширными познаниями также обратили внимание «сильные мира сего». Канцлер граф Бестужев (Алексей Петрович Бестужев-Рюмин) одобрил посылку юного гвардейского сержанта с дипломатическими депешами в Дрезден и Вену. Суворов отправился в поездку 5 марта 1752 года и пробыл заграницей больше семи месяцев. Наверняка столь долгому сроку командировки  способствовало отличное знание европейских языков (немецкого, французского и итальянского), которым дипломатические чиновники не преминули воспользоваться, поручая Суворову самые разные задания, как говорил впоследствии он сам «исправлял разные должности и трудные посылки».

Начало военной карьеры. 1754—1762

В 1753 году Василий Иванович был произведён в генерал-майоры  и назначен членом Военной коллегии. Перед Александром после выпуска из гвардии открывались далеко идущие перспективы в быстрой служебной карьере, благодаря протекции отца. 25 апреля 1754 Суворов был произведён в поручики.  Среди 175  выпущенных из гвардии офицеров было только 35 поручиков (чин соответствовал 12-му  классу Табели о рангах), остальные были подпоручики и прапорщики или корнеты (13 и 14 классов, соответственно). Но Суворов-младший выбрал службу строевым офицером в армейском полку. 10-го мая 1754 года он был назначен в Ингерманландский мушкетёрский полк, бывший подшефный полк ближайшего сподвижника Петра Великого светлейшего князя А.Д.Меньшикова.

14 мая получил долгосрочный отпуск на целый год для обустройства личных дел.  Всё  время отпуска он выполнял поручения своего отца, хлопоча по его доверенности в самых разных присутственных местах, собирая выписки из книг на разные части отцовского имения. Много времени Суворов проводил, очевидно, в Москве, побывал тогда же и в других имениях семьи.

После отпуска доподлинно неизвестно когда явился  Суворов в Ингерманландский полк для прохождения службы, во всяком случае, вряд ли она там продолжалась долго. До нас дошли только отрывочные сведения о его жизни в этот период.  Очевидно, его отец был против такой карьеры и настоял на переводе сына в административно-хозяйственную службу, где у него было  больше возможности оказать своему единственному наследнику протекционистскую поддержку. Уже 17-го января 1756 года Суворова назначили на нестроевую интендантскую должность, произведя в обер-провиантмейстеры (заведующий продовольственным и фуражным снабжением корпуса или отдельной части армии) «капитанского ранга», что соответствовало 9-му классу Табели о рангах. Местом службы для Суворова теперь стал Новгород, в его «смотрении» были все провиантские и фуражные «магазейны» Новгородской губернии: в самом Новгороде, Старой Руссе, Солецке и Новой Ладоге.

Однако очень скоро Суворов–старший, продолжавший состоять членом Военной коллегии в звании генерал-майора, добился перевода сына  в Санкт-Петербург на аудиторскую (военно-судную) службу. 28-го октября 1756 года Суворов был назначен на должность генерал-аудитор-лейтенанта, что соответствовало чину секунд-майора армии (8-й класс Табели о рангах)

Должность в военно-судебном ведомстве, являлся ближайшим помощником генерал-аудитора, замещая его во время отсутствия: осуществлял надзор за соблюдением в военных судах законов и правил судопроизводства, за движением и конфирмацией дел (т.е. выполнял функции военного прокурора); ведал личным составом Генерал-аудиториата – военно-судебного ведомства. Генерал-аудитор лейтенант также, назначался при меньших корпусах, где отправлял должность генерал-аудитора.

2-го декабря 1756 года Суворов прибыл из Новгорода в Петербург и, сдав дела в главной провиантской канцелярии, был направлен к месту нового назначения в Государственную Военную Коллегию. В Европе разгоралась война коалиции многих государств против экспансии Прусского королевства Фридриха 2-го. Россия готовилась вступить в неё, формируя  войска. Суворову в такое время вовсе не нравилась перспектива службы в военно-судебном ведомстве, он стремился попасть в действующую армию, чтобы испытать себя в настоящем деле.

4-го декабря он был переименован в премьер-майоры со старшинством с 28 октября 1756 года, и тогда же был определён под команду генерал-фельдмаршала А.Б. Бутурлина. 4 февраля 1757 года был причислен в комплект в Куринский пехотный полк. Прибыв к месту службы, попасть в действующую армию ему так и не удалось, он был оставлен на тыловой работе: организовывал покупку и подвоз припасов и т.п.

В 1758 году ему было поручено формирования третьих резервных батальонов для полков,  выступивших в поход против Пруссии. Суворов со всей энергией занялся формированием и обучением резервных батальонов, расположенных в Лифляндии и Курляндии, надеясь, что выполнив это поручение и приведя батальоны в действующую армию, он также останется при ней. Сформировав 17 батальонов и приведя их к армии, Суворову, однако, так и не удалось принять участие в военных действиях, его оставили в захваченной Пруссии, назначив комендантом Мемеля (нынешняя Клайпеда). 8-го ноября  1758 года был произведён в подполковники в комплекте Куринского полка.

Лишь в 1759 году Суворову удалось добиться перевода в действующую армию, но на строевую должность он так и не попал, его назначили главой правления дивизионного дежурства (дивизионный дежурный) при штабе генерал-аншефа В.В.  Фермора.  Участвую в походе в Силезии Суворов в первый раз «видел войну» 14 июля, участвуя в кавалерийской стычке отряда князя М.Н. Волконского при Кроссене.

1-го августа он стал свидетелем битвы при Кунерсдорфе, в которой русская армия разгромила Фридриха 2-го. По легенде, судя по всему вышедшей из-под бойкого пера Фаддея Булгарина, Суворов, пользуясь своим положением штабного офицера, бросался на самые опасные участки сражения, восстанавливая там положение, становился перед фронтом подразделений и вёл их в атаку. Красивая легенда, но насколько она правдива сказать трудно.

В дальнейшем в ходе кампании Суворов состоял  дивизионным и генеральным дежурным при всей армии. Затем его затребовал к себе в помощники главный интендант армии (генерал-кригс-комиссар) князь Я.И.Шаховской. 31 декабря 1759 года состоялось назначение Суворова «по высочайшему повелению, объявленному Военной коллегии» из подполковников Казанского пехотного полка обер-кригс-комиссаром (военный чиновник, ведавший денежным и вещевым довольствием войск), соответствующим чину полковника армии, т.е. 6 класса Табели о рангах. Однако Суворов не захотел оставлять действующую армию, он упросил своего отца использовать всё его влияние и связи в Военной коллегии, где тот занимал высокое положение и имел чин уже генерал-поручика, чтобы вернуть его в действующую часть. Василию Ивановичу пришлось подавать челобитную самой императрице, в которой он писал: «А ныне сын мой ко мне пишет, что он, по молодым своим летам, желание и ревность имеет ещё далее в воинских операциях практиковаться и службу свою по-прежнему продолжать при полку».

25 февраля 1760 года последовало высочайшее повеление, «о исключении от правления обер-кригс-комиссарской должности» и о том, что Суворов «вследствие изъявленного им желания, обращён по прежнему в полк при заграничной армии» подполковником, потеряв, таким образом в чине, более высоком жалованье и рационах, которые были ему назначены на комиссарской должности.

В армии он опять занял должность генерального дежурного при Ферморе, временно замещавшем главнокомандующего армией Салтыкова, и участвовал в походе в Силезии и Померании. Служба под началом Фермора, характеризуемого современниками как отличный администратор и заботливый начальник много дала Суворову, вспоминавшего его до конца жизни как своего «второго отца». Родной отец Суворова в 1760-м году сам «перебрался» поближе к сыну, 20 апреля он получил назначение главным полевым интендантом заграничной армии.  В течении года за успехи в деле обеспечения снабжения действующей армии он был награждён Орденом Св. Александра Невского, пожалован в сенаторы, а затем назначен губернатором  провинции Пруссия (позднее её было принято называть Восточной Пруссией) и командующим главным резервом действующей армии - войсками расположенными на рубеже реки Вислы.

Приписываемое Суворову участие в 1760 году в набеге на Берлин отряда генерал-поручика графа З.Г.Чернышёва хотя и не подтверждается ни одним известным документом, но, по всей видимости, не является вымыслом.

В январе 1761 года Суворов приезжал к отцу в Кенигсберг, у которого там же гостили и его дочки. Возможно, что тогда же Суворов на досуге посещал не только балы, но и масонские ложи, из чего впоследствии раздули легенду о том, что он якобы был масоном. Если Суворов и посещал масонов, то, скорее всего по просьбе отца с разведывательной целью, об этом свидетельствует и его выдуманное «посвящение» в члены никогда не существовавшей масонской ложи «Три звезды».

Очевидно, до 1761 года Суворову так и не удалось по-настоящему принять участие в боевых действиях, самостоятельно командуя, какой-либо частью. Хотя несомненно, что он в качестве прикомандированного или волонтёра мог участвовать в делах, будучи «во все минувшие кампании … употребляем… к лёгким войскам и кавалерии», как писал о нём позднее Румянцев. Однако уже тогда о нём во всей армии существовала молва как о человеке исключительных способностей, но «странного и особливого характера и по многим отношениям сущего чудака», вспоминал о нём знаменитый мемуарист А.Т.Болотов. Именно эта молва сослужила Суворову добрую службу, позволившую ему, наконец, проявить свои способности военачальника в настоящем бою. Когда в 1761 году новый главнокомандующий русской армией генерал-фельдмаршал Бутурлин двинул войска в Померанию для овладения важной прусской приморской крепостью Кольбергом, Фридрих, чтобы помешать этому, направил в тыл русской армии мобильный корпус генерала Платена. Для борьбы с ним был выделен летучий кавалерийский корпус генерал-поручика Г.Г.Берга. Этот генерал, очень  нуждавшийся в знающих и предприимчивых офицерах, попросил направить к нему подполковника Казанского пехотного полка Суворова, «выхваляя особливую способность» его. Главнокомандующий разрешил, и Суворов в июле месяце был назначен исполняющим обязанности начальника штаба корпуса Берга. Однако этого Суворову было мало, он смог получить, наконец, под своё начало отдельные летучие команды, составленные из драгун, гусар и казаков. В многочисленных стычках показал себя талантливым и смелым командиром отдельных партий (партизаном) и кавалеристом.

Прикрывал отход русских войск к Бреславлю, безостановочно нападая на прусские войска, нанёс им ряд поражений  в Польше. Отличился при Бунцельвице, участвовал в боях у Ландсберга, Бирштайна, деревень Вейсентин и Келец, Наугарта. При штурме укреплённого города Гольнау был ранен картечью в грудь и ногу,  но остался в строю, самостоятельно смочил раны водкой и перевязал.

Его начальник генерал Берг так писал о своём незаурядном подчинённом: «быстр в рекогносцировках, хладнокровен в опасности и отважен в бою». А главнокомандующий Бутурлин направил его отцу Василию Ивановичу такое письмо: «Я не могу умолчать по преданности моей к вам, чтоб не объявить моего удовольствия о похвальных и храбрых сына вашего поступках против неприятеля. Ваше Превосходительство поверить можете, что он тем у всех командиров особую приобрёл любовь и похвалу. Я не преминул Ея Императорскому Величеству… донести, что он себя пред прочими в служении гораздо отличил и Всемилостивейшего благоволения достойным учинил».

В ноябре 1761 года ему во временную команду был поручен Тверской драгунский полк, с которым Суворов совершил несколько блестящих атак под стенами осаждённого Кольберга, разгромив несколько прусских отрядов, «врубаясь в пехоту», захватывая множество пленных и трофеи.

Однако все эти многочисленные подвиги Суворова, его раны и представления начальников не были приняты во внимание новым российским императором Петром III, вступившим на престол после  Елизаветы Петровны, скончавшейся 25 декабря 1761 года.  Его заслуги никак не были вознаграждены, Пётр III даже не повысил его в чине. Это была самая низкая месть, направленная против отца Суворова, которого по наущению Фридриха II-го российский император сместил с поста губернатора Пруссии, приказав отправляться в Сибирь, правда, тоже губернатором, пока.

Предав национальные интересы России, Пётр III  заключил мир и союз с Фридрихом, вернул Пруссии все завоёванные земли и объявил новую войну старой союзнице Дании. Естественно, что сойти с рук ему это так просто не могло, 28 июня он был свергнут заговорщиками – сторонниками его жены, и  то ли убит, то ли сам умер со страху. В результате переворота, в котором принял  самое деятельное участие Василий Иванович Суворов, так и не отправившийся в Сибирь, на престол была возведена Екатерина II. С донесением о состоянии заграничной армии, присягнувшей новой императрице, в Санкт-Петербург был отправлен подполковник Суворов. Он был удостоен личной аудиенции « с глазу на глаз», и вскоре 26 августа пожалован в полковники. 31-го августа он принял в свою команду Астраханский пехотный полк, на который возлагалась ответственная задача по содержанию городских караулов в столице во время коронации в Москве Екатерины II.

Военная карьера при Екатерине II. 1762—1796

Екатерина подарила Суворову свой портрет, на котором он позднее напишет: «Это первое свидание проложило мне путь к славе…».

Весной 1763 года Астраханский полк должен был закончить срок своей службы по содержанию караулов в Санкт-Петербурге, ему на смену заступал Суздальский пехотный полк.

Со времён Петра Первого полки русской регулярной армии стали получать свои наименования по названи-ям городов и областей Российской империи, а не шефов и полковых командиров, как было прежде. Сделано это было, чтобы «солдат почитал себя принадлежностью государства», а не полкового шефа. Тогда же Пет-ром была выстроена чёткая иерархия полков по старшинству. За основу он взял с небольшими исключения-ми и дополнениями список городов и земель из своего полного царского титула: «Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский ...» и т.д. Порядок перечисления топо-нимов в титуле определял старшинство полков.  Такая система наименований и старшинства по мнению Петра олицетворяла идею служения армии государству на протяжении многих столетий, и связь националь-ных традиций с задачами модернизации  древней страны — выходу к морю, созданию флота и др. реформ.
Пётр III пытался сломать эту традицию, переименовав полки русской армии на «немецкий манер», опять по шефам и командирам. Естественно, что воцарившаяся Екатерина II тотчас же вернула прежнюю русскую систему наименований полков.

Екатерина пожелала, чтобы его возглавил лично ей известный и преданный человек, и 6-го апреля назначила его командиром Суворова. Полк было предписано начать обучать по правилам нового только ещё разрабатываемого строевого устава, учитывающего опыт прошедшей войны. Суворов блестяще справился со своей задачей и сделал Суздальский полк образцовым во всей армии. Осенью полк был представлен на императорский смотр, Екатерина осталась чрезвычайно довольна выучкой солдат и офицеров и оставила полк ещё на год в столице. В 1765 году полк был выведен на непременные квартиры в Новую Ладогу, но летом вернулся в Петербург для участия в знаменитых красносельских манёврах. До конца 1768 года Суворов  командовал Суздальским полком в Новой Ладоге. Несмотря на своё ухудшившееся здоровье, он день и ночь, летом и зимой занимался обучением своих подчинённых, воспитанием в них духа победителей. Форсированные внезапные марши, стремительные атаки, штыковой бой, штурмы укреплений и даже случайно оказавшегося на пути монастыря всё это стало обыденной работой для его Суздальцев. «Солдат и в мирное время на войне», говорил Суворов. «Солдат ученье любит – лишь бы с толком и кратко». Специально для своего полка составил «Полковое учреждение» — инструкцию, содержавшую основные положения и правила по воспитанию солдат, внутренней службе и боевой подготовке войск.

Война с Барской конфедерацией. 1769—1772

Весной 1768 года в Речи Посполитой разразилась настоящая гражданская война.

Под  давлением Екатерины и Станислава Августа польский сейм в феврале 1768 г., наконец-то, разрешил давний «диссидентский» вопрос – уровнял во всех правах с католиками православное и протестантское  население Речи Посполитой. Это был исторически прогрессивный акт. Теперь православные украинцы и белорусы могли занимать в польском государстве любой пост, возводить свои церкви, школы, больницы, печатать книги, вступать в брак с католиками и т.д.

Однако шляхта встретила эти нововведения в штыки. Противники реформ создали в г.Баре свою конфедерацию и начали военные действия против короля. Российские войска, находившиеся в Польше, по просьбе Понятовского были обращены на подавление восстания.

Шляхта, объединившаяся в конфедерацию, получившую название по имени городка  Бар, выступила против короля Станислава Понятовского и поддерживающей его России. Для участия в военных действиях против войск шляхетской Барской конфедерации в Польшу было решено отправить дополнительные военные силы, среди прочих войск назначен был и Суздальский полк. В преддверии похода Суворов 22 сентября 1768 года был повышен в чине – стал  бригадиром (промежуточное звание между полковником и генералом).

Воспользовалась поводом, Турция поддержала конфедератов  и объявила войну России.

15 ноября 1768 года Суздальцы выступили в поход, пройдя 869 вёрст, они уже 15 декабря были в Смоленске, потеряв на марше всего 5 человек: одного умершим, одного бежавшим и 3 больными, оставленными  в госпиталях. Получив в командование бригаду из Смоленского, Суздальского и Нижегородского мушкетёрских полков Суворов почти всю зиму и весну 1769 года усиленно занимался подготовкой войск по своей методе.

15 (26) мая 1769 года Суворов  во главе авангарда корпуса генерал-поручика Нуммерса направляется к Орше. 9 июля выступает для занятия города Минска, откуда Нуммерс отряжает Суворова с Суздальским полком к Варшаве. Суворов сажает своих солдат на подводы и за 12 дней, пройдя 560-600 вёрст, оказывается уже в Праге – предместье Варшавы. Но только тут выясняется, что он не был там нужен, начальству, не ожидавшему от него такой прыти, пришло в голову перенаправить отряд Суворова обратно в Брест. По слухам к Бресту тогда направлялась большая партия мятежников под командованием братьев Пулавских. Суворов немедленно устремляется туда, опережает Пулавских, укрепляет город и, взяв с собой лишь роту гренадер с 2 орудиями, а также несколько команд кавалерии и казаков, всего едва 400 человек атакует 2-го сентября близ деревни Орехово, в 70-ти верстах от Бреста 2-х тысячную партию конфедератов. Мятежники были разгромлены наголову и рассеяны, а один из вождей конфедерации Франц Пулавский погиб, спасая своего младшего брата.

Затем Суворову была поручена оборона Люблинского района, для обеспечения безопасности коммуникационной линии главной армии с Варшавой. С этой задачей Суворов блестяще справился, очистив район от больших банд.

1 (12) января 1770 года его производят в чин генерал-майора. С наступлением весны Суворов опять продолжает самолично гоняться за бандами мятежников и громит их у деревни Наводица и под Опатовым. Осенью он чуть не погиб при переправе во время половодья через Вислу, когда он упал в реку и стал тонуть, едва удалось одному гренадеру схватить его за волосы и вытащить из воды. Забираясь на понтон, Суворов сильно ударился грудью, вследствие чего проболел несколько месяцев. В это время ему 7-го октября было поручено наблюдать за кордонной линией от Пинска до Лемберга (Львова). Утешением Суворову послужило известие о награждении его 30-го сентября 1770 года орденом Св.Анны. в то время ещё частная награда наследника престола Павла Петровича.

В 1771 году в польские дела вмешивается Франция, закупив для конфедератов оружие и отправив к ним своих офицеров во главе с полковником Ш. Ф. Дюмурье знаменитым в  будущем генералом, и даже несколько сотен французских солдат. В преддверии весенней кампании Суворов провёл несколько операций, стремясь захватить базы мятежников. 9-го февраля он выступил с небольшим отрядом  своего бывшего Суздальского полка из Люблина к Кракову, в 28-ми верстах от которого попытался взять штурмом замок в Ланцкроне, где укрывалось несколько сот мятежников  с артиллерией. Штурм закончился неудачей, отряд понёс большие потери, под Суворовым был ранен конь, а сам он  «оцарапан» и был вынужден отступить. В апреле мятежники под руководством уже бригадира Дюмурье захватили Краковский округ. Суворов, собрав значительные силы (до 1600 человек) снова выступает из Люблина к Кракову. Укрепив город, он устремляется дальше и у укреплённого мятежниками монастыря Тынец атакует редут, мешающий дальнейшему продвижению отряда. Два раза Суворов штурмом брал редут, но оба раз его оттуда выбивала не-приятельская пехота, состоявшая большей частью из австрийских дезертиров. Суворов был вынужден отойти, удовольствовавшись только отбитой у конфедератов артиллерией. Он спешил навстречу Дюмурье, концентрировавшему отряды повстанцев у Ланцкроны. Суворов также усилил свой отряд ещё 2000 человек, и 10 мая атаковал позиции Дюмурье, силами одного своего авангарда, не дожидаясь сосредоточения главных сил. Польская кавалерия была разгромлена и обращена в бегство, а подоспевшая наша пехота выбила с позиций французских егерей и отразила контратаку польских резервов. Всё сражение было кончено в полчаса. Поляки бежали врассыпную, наша кавалерия преследовала их несколько вёрст, нанеся им большие потери. Лишь нескольким отрядам повстанцев удалось отступить более-менее в порядке, в том числе Валевскому и Дюмурье. Последний был настолько поражён этим разгромом, что даже покинул Польшу.

Суворов в этот раз штурмовать замок Ланцкроны не стал, а помчался дальше преследовать Казимеша Пулавского, стремившегося прорваться в Литву. Суворов догнал его 22-го мая в Замостье (Замосцье), атаковал и обратил в бегство. Пулавский не рискнул продолжать марш к Литве, а решил вернуться к венгерской границе. Хитрым манёвром он, прикрывшись своим арьергардом, обманул Суворова и с большей частью своего отряда смог прорваться обратно к Ланцкроне. Суворов в знак уважения и восхищения его действиями послал Пулавскому на память фарфоровую табакерку.

За эти победы Суворов был 19.08.1771 награждён Орденом Святого Георгия 3-го класса, за № 34 — «За храбрость и мужественные подвиги, оказанные 770 и 771 годов с вверенным ему деташаментом против польских возмутителей, когда он благоразумными распоряжениями в случившихся сражениях, поражая везде их партии, одержал над ними победы»;

После этой экспедиции командование приказало Суворову безвылазно находиться в Люблине и ожидать дальнейших приказаний. Однако, узнав о предательских действиях литовского великого гетмана графа М.Огинского, обманом разгромившего отряд полковника Албычева из Санкт-Петербургского легиона, Суворов бросился наперерез 6-7-ми тысячному отряду мятежников, двигавшемуся к Бресту. Собирая по пути все возможные силы Суворов 12 сентября, имея всего 822 человека, атаковал во много раз превосходивший его по численности  отряд Огинского, располагавшийся в м.Столовичи и окрестностях. В ночном бою Суворов разгромил мятежников по частям, гнал несколько вёрст и опрокинул, пришедшие на помощь конфедератам свежие литовские уланские полки генерала Беляка. Победа была полной. Корпус Огинского был полностью разгромлен. Русские потеряли 80 человек убитыми, поляки — до 1000 убитыми, около 700 пленными, в том числе 30 штаб- и обер-офицеров. Сам Огинский, натерпелся такого страху, что бежал без сапог на чужом коне, и всего с десятком гусар ушёл за границу к пруссакам.

За  победу над Огинским Суворову был пожалован 20-го декабря орден Св. Александра Невского.

Французы между тем прислали взамен Дюмурье генерала Виомениля, которому удалось овладеть Краковским замком, благодаря головотяпству Штальберга приемника Суворова на посту командира Суздальского полка.

По получении сообщения о захвате замка, Суворов уже 24-го января примчался с небольшим отрядом к Кракову, где соединился с союзными польскими войсками Браницкого и обложил замок, занятый отрядом в 1000 человек под командой французского подполковника Клода Габриэля де Шуази. Больших сил Суворову собрать так и не удалось, пехоты у него было всего 800 человек, меньше чем у осаждённых. Однако 18 февраля Суворов решился на штурм, закончившийся в итоге неудачей – атакующие понесли большие потери и отступили от замка. Более того, вскоре уже сам Суворов оказался в блокаде, вокруг Кракова собиралось всё больше и больше партий мятежников, тревоживших русские войска, пытаясь заставить их снять блокаду. В одной из попыток их отогнать Суворов едва не погиб, сначала его чуть не застрелили, а потом чуть не зарубили. Лишь 12-го апреля была подписана капитуляция краковского гарнизона. В награду за это Суворов получил от императрицы 1000 червонцев.

После раздела части Польши между Австрией, Пруссией и Россией, вернувшей себе часть земель Белоруссии, оккупированных ещё с 17 века Речью Посполитой,и оккупации австрийцами Краковского воеводства Суворова перевели 17 сентября в состав Обсервационного корпуса генерал-поручика И.К.Эльмпта, занимавшего Литву. В октябре Суворов с корпусом выступил из Вильны в Финляндию на случай возможной войны со Швецией. В феврале-марте 1773 года он выполнял секретную миссию по осмотру укреплений на шведской границе, укреплял крепость Вильманстранд, в городе Лаппеенранта,  и все приграничные укрепления.

Лишь 4 апреля 1773 года Суворов получил, наконец, долгожданное назначение в 1-ю действующую армию Румянцева.

Русско-турецкая война 1768—1774

Война с конфедератами  привела к вовлечению в конфликт Турции.

Противоречия между Османской империей и Россией были давними и многообразными. Это и постоянная угроза нападения на южные степные российские земли со стороны крымских татар – вассалов султана, многие столетия совершавших грабительские набеги; это и блокирование турками российским судам вы-хода в Чёрное море; столкновение интересов в Молдавии, на Северном Кавказе и в Закавказье, народы ко-торых, порабощённые османами, мечтали обрести свободу с помощью своего православного соседа.
...Франция, играя на этих противоречиях, подстрекала Оттоманскую Порту к войне, убеждая султана, что Россия практически полностью овладела Польшей, уничтожив её суверенитет. В результате Турция потребовала от Екатерины немедленной отмены всех «диссидентских» постановлений сейма – заранее невыполнимое требование. Воспользовавшись формальным поводом – нападением казачьего отряда, пре-следовавшего конфедератов, на турецкий пограничный городок Галту, Порта арестовала российского по-сланника в Стамбуле, объявив тем самым  России войну.
Военные действия новой войны первыми открыли крымские татары, совершившие в начале 1769 г. набег на российскую территорию, опустошая земли и захватывая тысячи пленных. Россия не замедлила с ответом, разгромив в 1770 г. в Молдавии турецкую армию и захватив в 1771 г. Крым.
... Впечатляющие успехи, одержанные Россией в войне против Турции, ошеломили Европу. Многие страны решили вмешаться в конфликт, якобы для его урегулирования, но на самом деле они преследовали лишь свои корыстные интересы. Пруссия рассчитывала, выторговывая выгодный для Турции мир, получить от Рос-сии согласие на раздел Польши между Пруссией, Австрией и Россией. Австрия также вступила в перегово-ры с Турцией, требуя от неё вознаграждение за посредничество в заключении мира с Россией.
Британия также весьма враждебно отнеслась  к российским успехам, а Франция так вообще решилась открыто поддержать врагов России в Польше, чтобы отвлечь наши силы от турецкого театра войны, отправив конфедератам оружие, военных советников и наёмников. Сами польские конфедераты предло-жили уступить туркам Киевскую область взамен продолжения войны и их поддержки.
Все эти интриги европейских держав привели к тому, что Оттоманская Порта, несмотря на все свои ка-тастрофические поражения, упорно отказывалась принимать российские условия мира. Раз за разом Тур-ция срывала мирные конгрессы, сначала летом 1772 г. в Фокшанах, а затем и в Бухаресте, даже не смотря на давление поддержавших Россию Пруссии и Австрии, получивших благодаря Екатерине II в результате раздела Польши в 1772 г. значительные территориальные приобретения.
Тогда Россия решила силой оружия принудить Турцию к заключению мира.  Армии Румянцева в 1773 году было приказано перенести военные действия за Дунай.

В начале мая он уже приехал в Яссы, представился Румянцеву и получил в команду небольшой отряд из 2300 человек с приказанием произвести поиск за Дунай у турецкого города Туртукай. Уже 5 (или 6) мая Суворов примчался в монастырь Негоешти и начал подготовку к экспедиции. Пока Суворов дожидался подхода подкреплений, турки сами силой до 1000 человек переправились через реку, атаковали русские войска и чуть не захватили самого Суворова мирно спящего на аванпостах. Он едва успел вскочить на коня и ускакать от погони. Тотчас же Суворов решает начать переправу, чтобы захватить врасплох врага. Ночью с 9-го на 10-е мая русские войска переправляются через Дунай и в темноте штурмуют турецкие лагеря и батареи одну за другой. Сопротивление 4-х тысячного отряда турок было отчаянным, потери нашего небольшого отряда (около 800—900 человек) достигали 200 человек. Сам Суворов был ранен в ногу осколками разорвавшейся на батарее турецкой пушки. Наскочивший на него янычар чуть не изрубил Суворова саблей, он едва смог парировать  удары и отбиться от неприятеля. Разгром 4-х тысячного турецкого отряда был полный, побито до 1500 человек, взято множество трофеев, а город был сожжён. Все жители - христиане около 700 человек были выведены из Туртукая для переселения на контролируемый Россией берег Дуная.

Вскоре ослабевший от раны  Суворов заболел лихорадкой и мог только с досадой наблюдать, как турки вновь усиливают свои позиции у Туртукая. Отправленные по приказу Румянцева в новый поиск за Дунай войска без своего энергичного начальника испугались высаживаться на другой берег и  вернулись назад ни с чем. Тогда Суворов так и не оправившейся от туртукайской раны и лихорадки, едва передвигавшийся с помощью поддерживающих его под руки двух солдат, сам возглавил новый поиск.  В ночь на 17 июня первые эшелоны десанта начали переправу на турецкий берег у Туртукая. 4 часа они вели тяжёлый бой с превосходящими силами турок, выбивая их с укреплённых позиций, пока, наконец, Суворов не переправил основные силы своего отряда, и не развернул их для решающего удара. Турки были выбиты из главного лагеря и, бросив все свои пожитки,  бежали по направлению к Рущуку. Суворов преследовал их на протяжении 5 вёрст, опять были взяты богатые трофеи: артиллерия, суда и множество припасов. Турок снова было по-рядка 4000, русских около 2000. За победы в Туртукае Суворов был награждён 30.07.1773, орденом  Святого Георгия 2-го степени за № 8 — «За произведённое храброе и мужественное дело с вверенным его руководству деташаментом при атаке на Туртукай»;

Румянцев был чрезвычайно доволен успехами Суворова, укрепившего свой участок обороны Дуная, и пресекшего происки турок.

Главнокомандующий решил перевести его на новое место, требующее усиления. Однако Суворов всё ещё не совсем оправившейся от раны в ногу, сорвался с лестницы негоештского монастыря, упал и так сильно расшибся, что вынужден был две недели пролежать в Бухаресте. Только в начале августа, повидавшись с Румянцевым, Суворов отправился в Гирсово – единственный пост, удерживаемый 3-х тысячным отрядом русской армией на правой «турецкой» стороне Дуная.

Осознавали важность Гирсово и османы. 3-го сентября они атаковали этот пост огромными силами, как минимум 4000 пехоты и 3000 конницы, а по другим оценкам их было до 10-12 тысяч. Выученная французскими офицерами османская пехота выстроилась в три линии, маневрируя весьма слаженно. Османы так быстро  атаковали один из  шанцев, что Суворов, находившийся в поле для рекогносцировки, едва успел укрыться в укреплении. Выдержав первый натиск турок, Суворов контратаковал их своими главными силами. Сопротивление было отчаянным, в течении нескольких часов османы отбивались от натиска русской пехоты, пока, наконец, не была взята турецкая батарея на правом фланге. Вскоре османы были опрокинуты и в центре и на левом фланге и повсеместно пустились в паническое бегство. Гусары и казаки гнали беглецов на протяжении 30 вёрст, нанося им большие потери. Одних только убитых перед укреплениями насчитали более 1100 тел. Потери же нашей стороны едва доходил до 200 человек.

Суворов надеялся, что за Гирсово его произведут в генерал-поручики, и тогда он сможет самостоятельно провести наступательную операцию на ставку визиря в Шумле, которая позволит успешно завершить всю войну. Но надеждам его не суждено было сбыться. Предпринятое без участия Суворова наступление двух корпусов российских войск закончилось неудачей. Так завершилась кампания 1773 года на Дунае. Действия российского главнокомандующего в этот период  были не столь уже решительны как прежде. Даже, несмотря на то, что отряды Вейсмана и Суворова нанесли турецким войскам ряд чувствительных поражений под Силистрией, Туртукаем и Гирсово, кампания 1773 г. закончилась для российской армии неудачно.

Воспользовавшись зимней передышкой, раздосадованный Суворов в конце октября  получает отпуск и уезжает в ноябре или декабре в Москву к отцу. Василий Иванович тогда уже находился не у дел, в отставке, этим, наверное,  и объясняется отсутствие достойной награды для Суворова, без протекции в России всегда было очень сложно получить даже заслуженное. По просьбе отца, чувствовавшего приближение своего последнего часа, Суворов женится 16 (27) января 1774 года в Москве на княжне Варваре Ивановне Прозоровской (1750—1806), дочери генерал-аншефа князя Ивана Андреевича Прозоровского и Марии Михайловны, урождённой княжны Голицыной.

Невеста была не молода — 23 года, и небогата, но по своему привлекательна — красавица в русском стиле — румяна и полна, правда, ума невысокого, зато воспитания старинного. Суворов относился к ней с большим трепетом и заботой, особенно когда узнал, что она ждёт ребёнка, старался не отпускать её надолго от себя и всюду брал с собой.

Лишь во второй половине февраля Суворов выехал обратно к армии. Кампания 1774 года должна была стать, по мнению императрицы и российского командования решающей. Военные действия было решено перенести в мае за Дунай, с целью наступления к Балканам. 17 (28) марта 1774 года он произведён в генерал-поручики. Суворову было предписано прикрывать движение дивизии графа Каменского к Базарджику и Козлуджи, двигаясь параллельно его пути. Но Суворов проявил своеволие и отдалился от Каменского, вообще скрывшись из виду. Лишь недалеко от Козлужди он соединился с Каменским, но опять самовольно отправился вперёд с одним лишь авангардом на рекогносцировку турецкой армии. В это время по приказу визиря турецкая армия численностью в 40 тысяч выступила из Шумлы для атаки Гирсова. В итоге авангарды  двух противоборствующих армий 10(21) июня 1774 года, столкнулись на узкой дороге в густом лесу. Сначала Суворов с казаками опрокинул турецкие разъезды, затем турки оттеснили Суворова, который в свою очередь подкрепил передовую кавалерию, а сам повёл за ней следом часть своей пехоты. Но турецкий авангард опрокинул нашу кавалерию и набросился на пехоту, которая была вынуждена отступить. Суворов был отрезан от своего отряда и едва не попался в руки туркам, устроившим на него настоящую облаву. Турки очень долго гнались за Суворовым, узнав его и стараясь взять живым. Суворов слышал, как они договаривались между собой не стрелять и не рубить его. Несколько раз его настигали и старались схватить за куртку, но всякий раз лошадь Суворова делала в этот момент скачок вперёд и на несколько сажень отрывалась от погони. Суворову посчастливилось спастись и доскакать до своих главных сил, но многих людей из его авангарда турки перерезали. Возглавив отряд, Суворов выстроил его в боевой порядок у кромки леса, турки атаковали его, надеясь прорвать фронт каре, и долго упорствовали  в этом стремлении. Не добившись результата, они стали отступать по той же самой лесной дороге. Теперь Суворов гнался за ними на протяжении 9 вёрст, пока не вышел из леса. Здесь, недалеко от Козлуджи наши войска наткнулись на вы-строившуюся турецкую армию с устроенными на высотах батареями. Турки несколько раз бросались атаковать, прорывались в каре, но отбросить наших не смогли. Ожесточённое сражение продолжалось весь день, Каменский так и «не успел» поддержать атаку. Суворов подтянул свою артиллерию и только к заходу солнца смог сломить сопротивление турок. Бросив, свою артиллерию, лагерь и припасы, турки бежали. Суворов преследовал их, пока не стало совсем темно. Трофеями стали 29 орудий и 107 знамён. Потери с нашей стороны составили 209 человек, турецкий урон - около  1,2 тыс. человек.

Перспектива дальнейших действий после разгрома основных сил при Козлудже вырисовывалась вполне определёно – надо было срочно идти вперёд к Шумле, где находилась ставка визиря, оставшаяся без прикрытия, взяв которую следовало довершить дело и выйди за Балканы. Однако Каменский остановил свои войска, отказался поддержать наступление отряда Суворова, собрал военный совет, на котором было постановлено дожидаться на месте подвоза провианта, а затем и вовсе отступить. Суворов был вынужден согласиться с этим решением, и вскоре сославшись на обострившуюся лихорадку, уехал в Бухарест. Румянцев резко выговорил ему за упущенную возможность завершить войну одним ударом, перевёл подальше от Каменского, а затем и вовсе разрешил уехать из действующей армии для излечения.

За Козлуджу Каменского наградили аж двумя орденами: Св.Георгия 2-й степени и Св.Александра Невского. Суворов не получил ничего. За Козлуджу Суворов не получил никакой награды, в отличие от Каменского, раздосадованный он попросил у главы военной коллегии нового назначения, и уехал к жене в Киев.он просил у главы военной коллегии нового назначения, а пока уехал к жене в Киев.

Румянцеву пришлось самому завершать начатое Суворовым, он выдвинул передовые войска за Балканы, чем принудил визиря просить перемирия. А вскоре 10 июля в Кючук-Кайнарджи и вообще подписал с турками мирный договор.

Турция согласилась с независимостью Крымского ханства, передавала России Керчь и Еникале в Крыму, а также крепость Кинбурн со степью между р.Бугом и Днепром; Чёрное и Мраморное моря объявлялись свободными для плавания торговых судов российских подданных; Кабарда присоединялась к России; Грузия освобождалась от дани людьми. Права православных народов, остававшихся ещё под властью  османов, несколько расширялись. Кроме того, Турция уплачивала России компенсацию за военные издержки.
Это был крупный успех России не только в военном противостоянии Османской империи, в многовековом деле укрепления своих южных границ и обеспечении их безопасности, но и в дипломатической борьбе с ве-дущими европейскими державами.

Мирные  годы  между  войнами.  1774—1786

14 августа 1774 году Суворов получил назначение для «употребления против возмутительного бунтовщика» и немедленно устремился к Волге, где разгорелась настоящая Крестьянская война. Однако к моменту прибытия Суворова в Царицын основные силы повстанцев Е. И. Пугачёва недалеко от этого города 25 августа были разгромлены подполковником И. И. Михельсоном. Суворов не теряя времени 4-го сентября с кавалерийским отрядом устремляется на поимку убегающего Пугачёва. Его бывшие сообщники, испугавшись близости преследователей, арестовывают «царя» и доставляют в Яицкий городок. Суворов первым из старших начальников прибывает в этот город 14 сентября, берёт Пугачёва под свой караул и по приказу графа П.И.Панина в клетке доставляет его 2-го октября к нему в Симбирск. После чего едет в Москву повидаться с семьёй, а затем возвращается в Поволжье, где ещё некоторое время занимается ликвидацией отрядов бунтовщиков и умиротворением населения, находившегося в зоне влияния восстания. Но ожидаемой им награды за труды так и не получает, оказавшись в водовороте придворных политических интриг, о чём переживал долгие годы, считая себя незаслуженно обиженным.

10-го июля 1775 года в Москве во время торжеств по случаю победы над Турцией  он получает драгоценную шпагу, украшенную бриллиантами. 15-го июля умирает его отец, а 1-го августа рождается дочь Наталья. 1-го августа 1775 г. у Суворова рождается дочь Наталья (1775―1844), её появление на свет  он встретил с громадной радостью.

Потёмкин пытается помочь Суворову укрепить его положение и назначает состоять в столичной Санкт-Петербургской дивизии, но он просится в годовой отпуск и получает его.

В первой половине 1776 года назначается состоять при Московской дивизии. В  ноябре 1776 года Суворов получил назначение в Крым в состав войск генерал-поручика А.А.Прозоровского, вступившего в Крым после обострения там обстановки и попыток Турции вернуть полуостров под свой контроль. 17 декабря Суворов прибыл на место и вскоре принял временное командование корпусом вместо заболевшего Прозоровского. В начале 1777 года Суворов одними манёврами  своих войск, рассеивает сторонников предыдущего хана — ставленника Турции Девлет-Гирея  а самого вынуждает бежать на турецком корабле в Константинополь. Торжественно встречает нового хана Шахин-Гирея, избранного под  давлением русской дипломатии и армии, и содействует его утверждению на ханском престоле.

После нормализации обстановки на полуострове  и выздоровления Прозоровского Суворов под предлогом болезни получает отпуск и уезжает к семье в Полтаву, где проводит лето и осень. В конце 1777 года после очередного бунта татар, Румянцев опять приказывает Суворову отправляться в Крым в команду Прозоровского, но Суворов через покровительство Потёмкина добивается своего назначения  командующим кубанским корпусом. В январе 1778 он прибывает на Кубань, где перед ним встала задача небольшим войском прикрыть огромную границу. За три месяца пребывания на Кубани он организовал тщательно продуманную систему лично спроектированных укреплений,  создав линию обороны из сочетания стационарных гарнизонов, расположенных в укреплениях, с подвижными резервами, всегда готовыми поддержать любой из пунктов, и сделал тем границу неприступной для банд разбойников. Суворов организовал прекрасно поставленную разведку, позволявшую ему быть в курсе настроений и намерений горских и ногайских предводителей. Проявив большое дипломатическое искусство в сочетании с решительными действиями, Суворов добился установления дружественных отношений с местным мусульманским населением и прекращения волнений среди местных ногайцев.

23 марта назначается вместо Прозоровского командующим Крымским корпусом, с сохранением за собой и Кубанского. Прибывает в Крым 28 апреля. Главной задачей Суворова в Крыму стало недопущение турецкого вторжения, опасность которого к тому времени резко возросла.

В середине июня  1778 года он выпроводил из Ахтиарской бухты турецкие корабли, обосновавшиеся там ещё в 1777 году при Прозоровском. Начал укреплять береговую оборону, положив тем самым начало строительству Севастополя – главной базы Черноморского флота России.

В июле-сентябре 1778 года проводил переселением из Крыма христианского населения. Всего Суворов вывел в Новороссийскую и Азовскую губернии 31096 греков, грузин и армян.

В разгар переселения у берегов Крыма появился турецкий флот с войсками трапезундского и эрзерумского паши Хаджи Али Джаныкли-бея.  Под предлогом карантина предотвратил высадку турецкого десанта, чем была сорвана попытка Турции развязать новую войну в невыгодной для России международной обстановке: Суворов реорганизовал оборону побережья и предупредил, что любые попытки высадки турецких войск будут пресекаться силой, поэтому подошедшее на кораблях турецкое войско не решилось пытаться высадиться.

Турция не решилась развязать новую войну, подписала с Россией специальную конвенцию, подтверждавшую условия Кючук-Кайнарджийского мира, и  признала законность избрания ханом Шахин-Гирея. В ответ Россия обязалась вывести с полуострова свои войска.

В награду «За вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани и от крымских берегов», Суворов получает в подарок золотую табакерку с портретом императрицы украшенную бриллиантами. Получает отпуск, и едет к семье в Полтаву. В феврале 1779 года лично осматривает  укрепления на линии от Астрахани до Кубани. После этого получает ещё краткий отпуск, но в Полтаву не едет, т.к. узнаёт об измене жены с его двоюродным племянником, которому он покровительствовал в память о тяжёлом ранении, полученном при неудачном штурме Ланцкроны.

В 1779 г. Суворов узнаёт об измене жены и начинает бракоразводный процесс, но вскоре приостанав-ливает его под давлением родственников жены и других влиятельных лиц, однако забирает у жены дочь и отдает её на воспитание в Смольный институт. Суворов начал бракоразводный процесс, однако вскоре приостановил его под давлением родственников жены и других влиятельных лиц. Весной 1784 года происходит окончательный разрыв с женой из-за её новой измены. 1-го августа 1784 года его жена рожает мальчика Аркадия, которого Суворов поначалу не признал своим сыном и оставил с матерью.

Сын ― Аркадий Александрович (1784―1811) ― генерал, утонул в реке Рымник. От брака с Еле-ной Александровной Нарышкиной (1785―1855) ― четверо детей.

Основную часть русских войск к июню 1779 года Суворов  выводит из Крыма,  в мае назначается командующим Малороссийской дивизией в Полтаве, а вскоре переводится в Новороссийскую губернию командующим пограничной дивизией, …

В декабре месяце Екатерина во время аудиенции  воздала Суворову высочайшую почесть, она сняла со своего платья бриллиантовую звезду ордена Св. Александра Невского и приколола на грудь полководцу. Его дочь Наташу императрица велела определить для воспитания к директрисе  института благородных девиц, хотя жила она и училась вместе с другими воспитанницами Смольного, но у неё был особый статус и в списках выпускниц института имя её не значится.

11-го января 1780 года Потёмкин командирует Суворова в Астрахань для подготовки масштабной экспедиции сухопутных и морских сил в прикаспийские ханства с целью освобождения Армении от персидского ига и восстановления её государственности. Недалеко от Астрахани в сельской церкви на страстной неделе состоялось церковное примирение Суворова с супругой. Но если семейная жизнь Суворова наладилась, то с подготовкой персидского похода дела обстояли неважно. В связи с переменой вектора европейской политики Потёмкин  и Екатерина потеряли к этому проекту всякий интерес. Войск Суворову так и не дали, а самовольно предпринятая командиром Каспийской флотилии графом Войновичем «морская» экспедиция закончилась провалом, графу еле удалось выбраться из плена.

Суворов маялся от неопределённости и бездеятельности в Астрахани, пока, наконец, в конце 1782 года не был направлен Потёмкиным на Кубань, где ещё с конца 1781 года бушевали татарские волнения, перекинувшиеся вскоре на Крым. Суворову удаётся быстро навести порядок и даже  в середине 1783 года привести к присяге на подданство ногайские орды, кочевавшие на землях бывшего Крымского ханства, присоединённых к России. За это он 28.07.1783 награждается весьма редкой для его чина генерал-поручика наградой – орденом Св.Владимира 1-й степени. Однако вскоре попытка переселения татар подальше от турецкой границы на места их древних кочевий в приволжские и уральские степи, привела к мятежу, который Суворов не смог предотвратить. Мятежники громили кочевья оставшихся верными ногайцев, нападали на русские отряды и пытались прорваться за Кубань. Они даже осадили Ейский городок, где находилась жена Суворова, и пытались взять его штурмом. Тогда Суворов решает провести экспедицию за Кубань, чтобы разгромить скрывавшихся там мятежников. 1-го октября 1783 года в урочище Керменчик он окружает мятежных ногайцев и в жестоком побоище практически уничтожает их главные силы. Вырваться из окружения удаётся лишь немногим во главе с вождём мятежа Тав-Султаном, но и того вскоре настигают и уничтожают. Мятеж на Кубани вскоре затихает, а Турция признаёт акт присоединения земель бывшего Крымского ханства к России.

Весной 1784 года Суворова приписывают к 6-й Владимирской дивизии и, наконец-то, дают долгожданный отпуск. В это время происходит окончательный разрыв с женой из-за её новой измены. Суворов едет в Санкт-Петербург, чтобы подать прошение о разводе лично императрице.

В 1784-1785 гг. Суворов в отпуске большую часть времени живёт в своём имении Ундол недалеко от Владимира, посещает и другие имения. 1-го августа 1784 года его жена рожает мальчика Аркадия, которого Суворов не признаёт за своего сына и оставляет с матерью.

В конце 1785 года Суворов приезжает в Санкт-Петербург, где Потёмкин 21 ноября назначает его состоять при 1-й столичной Санкт-Петербургской дивизии. Очевидно, почти весь 1786 Суворов вместе с Потёмкиным работает над планами реорганизации русской армии и будущей воны с Турцией. Наконец-то, 22 сентября 1786 года, после образования вакансии в штатах русской армии одного чина полного генерала, Суворов производится по старшинству среди всех генерал-поручиков в чин генерал-аншефа, став 12-м в списке.

В конце октября вместе с Потёмкиным они едут на Юг для укрепления границ вновь присоединённых земель накануне посещения их российской императрицей. На Юге Суворов сначала состоит при 3-й дивизии Екатеринославской армии Потёмкина, а затем 6 января 1787 года назначается командующим Кременчугской дивизией. Потёмкин ему поручает обеспечить безопасность границ по Южному Бугу и подготовить войска для императорских смотров. С поставленной задачей Суворов блестяще справился и получил в награду золотую табакерку с вензелем Екатерины, украшенную бриллиантами.

После окончания путешествия Екатерины, Суворову было поручено укрепить оборону Кинбурн-Херсонского района, самого ответственного участка в потёмкинских планах будущей войны с Турцией.

Русско-турецкая война 1787—1792.

Усиление позиций России в Причерноморье, наконец-то, покончившей с многовековой проблемой – турецко-татарской агрессией на южных российских землях, вызвало «беспокойство» у европейских держав вовсе не желавших роста могущества Российской империи. Англия, а после смерти Фридриха  II и Пруссия всячески подталкивали Турцию к новой войне с Россией. Не отставала и Франция, открыто заявившая ещё в 1786 г., что в случае войны с турками воспрепятствует даже силой оружия проходу Балтийского флота в Среди-земное море. Австрия также была ненадёжной союзницей, будучи озабоченной после смерти Фридриха сво-ей претензией на Баварское наследство, а впоследствии и восстанием в Бельгийских провинциях, принадле-жавших Габсбургам.

Военные столкновения на границах России и Турции начались ещё в 1786 г. на Северном Кавказе, где горцы во главе с чеченцем Ушурмой, объявившим себя пророком Шейхом Мансуром, при поддержке турецких властей, совершали разбойные нападения на российские форпосты.

Окончательно спровоцировало объявление Турцией войны России  путешествие Екатерины II  в южные гу-бернии и Крым, предпринятое императрицей в первой половине 1787 г. в сопровождении дипломатов мно-гих стран и австрийского императора Иосифа II. Именно тогда Екатерина воочию убедилась в богатстве земель присоединённой Тавриды, и наглядно продемонстрировала всей Европе то, что этот край в будущем будет оплотом военного  и морского могущества южной окраины империи, и самым плодородным регио-ном, обеспечивающим экономическое процветание всей страны.

С такой перспективой не могли смириться ни европейские страны, ни тем более Турция. Уже летом 1787 г. рейс-эфенди Порты потребовал от России признания верховной власти Османской империи над Грузией и допуска в Крым турецких консулов. Тут же Турцией были нарушены соглашения о несмещении валашских и молдавских господарей, а вскоре российскому посланнику в Стамбуле Я.И.Булгакову был предъявлен ультиматум о возвращении Крыма османам. Когда же Булгаков отверг явно невыполнимое требование Пор-ты, то его прямо на приёме у визиря арестовали и заточили в Семибашенный замок. А ещё через неделю (13 августа 1787 г.) Османская империя официально объявила войну России.

Бой на Кинбурнской косе

Уже 21 августа турки развязывают военные действия, напав на наши суда около Очакова. Суворов перебазируется в Кинбурн, стараясь всемерно укрепить оборону этой крепости.

1-го октября османы высаживают на оконечности Кинбурнской косы 5-ти тысячный десант из отборных войск, которые укрепляются несколькими линиями ложементов и рогаток и подходят к самым стенам крепости. Только после этого Суворов выводит в поле большую часть своего 2-х тысячного гарнизона и атакует турок. Османы укрываются в своих ложементах и, пользуясь артиллерийской поддержкой с судов своего многочисленного флота, оказывают нашим войскам ожесточённое сопротивление. Бой продолжается некоторое время с переменным успехом, Суворову постепенно приходится вводить в сражение все свои наличные силы и самому бросаться в гущу сражающихся, чтобы восстановить положение. Турецкое ядро отрывает голову его лошади, а сам Суворов получает сильную контузию  картечной пулей. «Я получил картечу в бок, потерял дух и был от смерти на полногтя», - вспоминал впоследствии Суворов. Потерявшего сознание полко-водца выносят из сражения, а лишившиеся своего командующего войска не удерживаются на поле боя и отступают. Пришедший в себя Суворов пытается восстановить положение и снова бросается в бой. Собрав все оставшиеся резервы и подошедшие подкрепления, он снова атакует турецкие ложементы. Кавалерия в конном строю прорывается через укрепления, а подоспевшая пехота очищает их от османов, прижимая десант к кромке берега на оконечности косы. Турки в отчаянии от сознания, что им некуда отступать яростно контратакуют. Суворов получает новую рану – пуля пробивает ему навылет руку. Однако он остаётся в боевых порядках, не рискуя бросать свои войска. Он держится в седле, пока едва не теряет сознание, только тогда позволяет промыть себе рану морской водой и перевязать руку. Сражение продолжается до темноты пока, наконец, удаётся сбросить турок в воду лимана. Турецкий десант был разгромлен и почти полностью уничтожен, лишь нескольким сотням счастливчиков, просидевших всю ночь по горло в воде у причальной эстакады, посчастливилось утром добраться до судов своего флота.

Эта победа Суворова произвела оглушительный эффект на всех, и отбила у османов охоту вести активные наступательные действия, они заперлись в Очакове, а флот ушёл в Стамбул. Россия ликовала такому удачному началу новой войны. Суворов получает только благодаря настойчивости Потёмкина  в обход старшинства орден Св. Андрея Первозванного, который не имели многие из генерал-аншефов бывших старше его в чинах.

Кинбурн.
20 декабря 1787 г.
Любезная Наташа!
Ты меня порадовала письмом ... Больше порадуешь, когда на тебя наденут белое платье; и того больше, как будем жить вместе. Будь благочестива, благонравна, ...
У нас все были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы, а как вправду потанцевали, то я с балету вы-шел ― в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили: насилу часов чрез восемь отпустили с театру в камеру.
… Как же весело на Черном море, на Лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики; по полям жаворонки, си-нички, лисички, а в воде стерлядки, осетры: пропасть!
… Целую тебя. Божье благословение с тобою.
Отец твой Александр Суворов.
Кинбурн.
16 марта 1788 г.
Милая моя Суворочка!
... Ты меня так утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому крас-ному слогу, что я завидую, чтоб ты меня не перещеголяла. ...
О! ай да Суворочка, как же у нас много полевого салата, птиц, жаворонков, стерлядей, воробьев, полевых цветков! Морские волны бьют в берега, как у Вас в крепости из пушек. От нас в Очакове слышно, как со-бачки лают, как петухи поют.
Когда бы я, матушка, посмотрел теперь тебя в белом платье! Как-то ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую приятную историю о твоих великих мужах в древности.
Поклонись от меня сестрицам.
Благословение Божие с тобою!
Отец твой Александр Суворов.
Кинбурн, 21 Августа, 1788 года.
Моя любезная сестрица! … мы были в Refectoire (трапезе - фр.) с Турками. Ай да ох! как же мы потчивались! Играли, бросали свинцовым большим горохом, да железными кеглями в твою голову величины; у нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые: рука не попадайся: тотчас отрежут, хоть и голову. Ну, полно с тебя, заврались! Кончилось иллюминацией, фейерверком. ... С Festin (пиршества — фр.) Турки ушли, ой далеко! Богу молиться по-своему и только: больше нет ничего. Прости, душа моя: Христос Спаситель с тобою.
Отец твой Александр Суворов.

В наступившем затишье до начала кампании 1788 года Суворов готовит войска своей немногочисленной 2-й дивизии Екатеринославской армии. Взять штурмом Очаков до прихода весной османского флота с подкреплениями для гарнизона Потёмкин не позволяет, а приказывает дожидаться подхода  армии и начала осады. Суворов повинуется и теперь как может старается укрепить российские флотилии Днепро-Бугского лимана на которые неизбежно должна была лечь главная тяжесть противоборства с турками под Очаковым. На самой оконечности Кинбурнской косы Суворов скрытно строит две батареи для действий против флота и терпеливо ждёт своего часа. Наконец, когда в июне пришедший к Очакову османский флот, попытавшись несколько раз атаковать наши лиманские эскадры, пытается ночью выйти в море, суворовские батареи открывают по нему внезапный огонь. Действие батарей было столько ошеломляющим, что турки решили, что они сбились с фарватера и наткнулись прямо на крепостные верки Кинбурна. Османские корабли стали на якоря, не зная, что им делать дальше, а суворовские батареи расстреливали их с близкого расстояния калёными ядрами. 7 боевых кораблей турок были пущены артиллеристами на дно в короткое время. Подоспевшие суда гребных флотилий сожгли ещё 5 линейных кораблей, а один фрегат захватили невредимым. Небывалая морская победа. Не в каждом сражении всей мировой истории парусного флота удавалось потопить столько судов. Разгром османского флота был довершён через несколько дней, когда уже под стенами Очакова были уничтожены корабли, не прорвавшиеся в море и оставшиеся в лимане.

С подходом под стены Очакова армии Потёмкина Суворов принял участие в его осаде. 27-го июля при отражении вылазки турецкого гарнизона Суворов не смог своевременно остановить зарвавшихся при преследовании османов части, а затем, когда турки бросили в бой почти все главные силы своего гарнизона и стали теснить наши немногочисленные войска, Суворов не смог вывести их из боя и они понесли большие потери. Он покинул поле сражения под предлогом полученной раны. Ранение было в шею, но не столь опасное сквозное, хотя от потери крови впоследствии Суворов весьма ослабел и вынужден был просить Потёмкина отпустить его в Кинбурн для спокойного излечения. Но через несколько дней Суворов там едва не погиб при взрыве лаборатории, где начиняли орудийные снаряды. Он был сильно контужен и получил много повреждений от обломков стены. Больше он так и не вернулся к войскам, осаждавшим Очаков, который был взят штурмом 6-го декабря 1788 г.

В конце года Суворов вместе с Потёмкиным едет в Санкт-Петербург для участия в торжествах по случаю взятия Очакова. 15 апреля он получает бриллиантовое перо с буквой «К» (Кинбурн) на шляпу.

23-го апреля Потёмкин поручает Суворову в командование часть войск бывшей Украинской армии Румянцева. В середине мая он был уже на месте.

Фокшанское сражение

Вскоре Суворову становится известно, что османы готовят большое наступление против союзных австрийских войск принца Саксен-Кобурга. Суворов решает поддержать австрийцев, пока те не отступили и не оголили тем самым правый фланг русской армии. Как только становится доподлинно известно, что турки сосредоточили против отряда Кобурга крупную группировку войск у Фокшан, Суворов с 8-ю тысячами человек устремляется к нему на помощь. Пройдя за 28 часов 50 вёрст, Суворов 17 (28) июля соединяется с 18 тысячами австрийцев и уже на следующий день выступает к Фокшанам для атаки неприятеля.

21-го июля союзники атакуют главный турецкий лагерь 30-ти тысячной группировки Осман-паши. Лагерь берётся штурмом, а затем и укреплённый монастырь, в котором засели янычары. Османы обращаются в бегство, теряя до 1500 человек убитыми и 100 пленными. Победители получают в трофеи 12 орудий, 16 знамён, запасы продовольствия и мн. др.  Репнин как начальник Суворова запрещает ему преследовать беглецов, ему приходится вернуться обратно в Берлад, оставив все трофеи союзникам. Наградой за Фокшаны стали бриллиантовые знаки  ордена Св. Андрея Первозванного, звезда и крест.

Сражение на реке Рымник

Осенью османы решают провести новое более масштабное наступление с целью нанесения поражения русской армии, для чего предварительно должно было разгромить австрийцев Кобурга.

Визирь собирает огромные силы до 80 тысяч (по другим сведениям от 90 до 115 тыс.) и скрытно выдвигается к местечку Рымник. Суворов, находившийся в 100 верстах от австрийцев, узнав о наступлении визиря, устремляется на соединение с Кобургом. Под проливным дождём, по размытым дорогам, теряя время из-за повреждённых мостов, Суворов за двое с половиной суток добирается 10 (21) сентября до Фокшан. Визирь, которому лазутчики доложили о прибытии к австрийцам Суворова, не поверил в это и не принял мер предосторожности, разбросав свои силы по трём разным лагерям, чем и не преминул воспользоваться Суворов. Принц Кобургский предлагал Суворову, учитывая четырёхкратное численное превосходство турецких войск, сконцентрироваться на оборонительных действиях, но российский полководец потребовал немедленного наступления.

11(22) сентября 1789 года союзные войска (25 тысяч человек) под командованием Суворова форсировали реку Рымну и, несмотря на многократное преимущество армии визиря, атаковали турецкие войска.

Силами своего небольшого отряда российских войск (около 7-8 тысяч) Суворов атакует передовой турецкий лагерь, прикрытый сильной батареей. Неожиданно натолкнувшись на глубокую лощину, наши каре замялись под артиллерийским огнём турок. Суворов бросился к своей пехоте, лично повёл её вперёд, на ходу отпуская какие-то солдатские шуточки. Чудо-богатыри разразились заразительным смехом,  перекинувшимся на весь отряд, и лихо перемахнули через лощину. Так и шли наши каре на штурм батареи, сотрясаемые приступами гомерического хохота, приведя в ужас её защитников и поразив союзников – австрийцев, остолбеневших от невиданного зрелища.

После штурма батареи и первого лагеря отряд Суворова продолжает продвигаться вперёд, чтобы поддержать наступление Кобурга, на отряд которого обрушились многочисленные толпы турок. Отразив множество атак конницы и пехоты, Суворов останавливает свой отряд для отдыха за 3 – 4 версты от главного лагеря османов. После всего получасовой передышки отряд снова поднимается и, наконец, соединяется с австрийцами. Перестроив совместный боевой порядок таким образом, что кавалерийские части вошли в интервалы боевой линии между пехотными каре, Суворов начинает атаку обширного ретраншемента, прикрывавшего главный лагерь османских войск. Когда до неприятельских укреплений оставалось пройти всего 300-400 сажень, Суворов бросает в атаку из интервалов боевой линии кавалерию. За какую-то одну минуту всадники  промчались простреливаемое многочисленной турецкой артиллерией открытое пространство и на всём скаку перемахнули через недостаточно достроенные рвы и валы турецкого ретраншемента. Опешившие от такого невиданного манёвра янычары не смогли сдержать натиск союзной кавалерии, врубившейся на всём ходу в толпы защитников укрепления. Началась отчаянная рубка прямо на турецких батареях. Янычары и топчи-артиллеристы ожесточённо сопротивлялись, но были обречены, на помощь нашей кавалерии подоспела пехота, приведённая самим Суворовым. Штыковые удары русской пехоты довершили разгром главных сил армии великого везиря. Бросая орудия, оружие, лагерь и все свои пожитки османы бросились бежать за реку Рымник.

Сражение продолжалось 12 часов и завершилось полным разгромом турецкой армии, потерявшей  на поле боя только убитыми 5000 человек. Во время бегства турецкие войска понесли ещё большие потери, особенно утонувшими при переправах через реки Рымник и Бузео, русла которых на большом протяжении были запружены трупами людей и животных. Союзная кавалерия преследовала турок до темноты, в результате чего большая часть неприятельских войск рассеялась. На следующий день казакам в добычу достался ещё один турецкий лагерь со ставкой самого визиря. Трофеями союзников стала очень богатая добыча: 80 орудий, 100 знамён, тысячи повозок, палаток, множество припасов, стада скота т.п.

После боя Юсуф-паша смог собрать только 15 тысяч человек. Турки обратились в паническое бегство, потеряв более 15 тыс. чел. Как ударная сила армия визиря перестала существовать, а сам визирь умер с горя.

Потери союзных войск составили всего около 600 человек убитыми и ранеными (400 австрийцев и 200 русских).

Благодаря победам Суворова Россия добилась впечатляющих успехов в кампанию 1789 г., помимо разгрома полевой армии османов, были взяты замок Гаджибей (на месте будущей Одессы), крепости Аккерман и Бендеры, что позволило надёжно закрепиться на землях между Днестром и Серетом и продвинуться до низовьев Дуная.

Победа над армией великого визиря произвела ошеломляющее впечатление не только в Вене и Петербурге, но и во всей Европе. На Суворова посыпался бриллиантовый дождь наград: бриллиантовая табакерка от австрийского императора; Екатерина преподнесла ему золотую шпагу, украшенную бриллиантами с надписью «Победителю Визиря». Тогда к Суворову были доставлены за Фокшаны бриллиантовые знаки ордена Андрея Первозванного. 25-го сентября австрийский император Иосиф 2 присвоил Суворову титул графа Священной Римской империи, Екатерина с подачи Потёмкина решила не отставать и 3-го октября возвела Суворова в достоинство графа Российской империи с наименованием «граф Суворов-Рымникский». Но самой главной наградой для полководца стала высшая военная награда России, кавалерами, которой до Суворова стало всего лишь, не считая самой императрицы, 5 человек, включая  Румянцева и Потёмкина. Указом от 18.10.1789  — за «превосходное искусство и отличное мужество во всяком случае, наипаче же при атаке многочисленных турецких сил, верховным визирем предводимых в 11 день сентября на реке Рымнике» Суворов награждается   Орденом Святого Георгия 1-й степени за №7.

Победа при Рымнике стала одной из наиболее блистательных побед Александра Суворова.

Берлад, ч. 21 Августа, 1789 года.
Суворочка, душа моя, здравствуй!
…  У нас стрепеты поют, зайцы прыгают, скворцы летят на воздухе по возрастам. Я одного поймал из гнезда; кормил из рота, а он и ушел домой. Поспели в лесу грецкие и воложские орехи. Пиши ко мне изредка; хоть мне и недосуг, но я письма твои читать буду. Молись Богу, чтоб мы с тобою увиделись. Я пишу к тебе орлиным пером; у меня один живет, ест из рук и помнит меня. После того я уж ни разу не танцевал. Прыгаем на коньках, играем такими большими кеглями железными, насилу поднимешь, да свинцовым горо-хом: когда в глаз попадет, то и лоб прошибет. Прислал бы тебе полевых цветов: очень хороши, да дорогой  высохнут. Прости, голубушка сестрица! Христос Спаситель с тобою.
Отец твой Александр Суворов.
В Октябре 1789 года.
Графиня двух Империй. Любезная Наташа Суворочка! Ай, да надобно тебе всегда только благочестие, благонравие, добродетель. …  у меня горячка в мозгу; да кто и выдержит! Слышала ли, сестрица душа моя? Ещё от моей щедрой матушки: (т.е. от Императрицы Екатерины) Рескрипт на полулисте, будто Александру Македонскому; знаки Св. Андрея тысяч в пятьдесят, да выше всего, голубушка, первый класс Св. Георгия; вот каков твой папинька за доброе сердце. Чуть право от радости не умер. Божие благословение с тобою.
Отец твой Граф Александр Суворов-Рымникский.

Возникшая после Рымникского разгрома пауза в военных действиях переросла в переговоры о заключении мира с Турцией, но тут не в своё дело вмешались европейские державы. Великобритания, подстрекавшая Пруссию и Польшу, стала угрожать России войной, требуя от неё уступок Порте. Австрия не выдержала давления и вышла из войны. России осенью пришлось возобновить боевые действия, надо было нанести османам ещё один мощный удар, от которого те уже не смогли бы оправиться. Суворов предлагал после взятия турецких крепостей на Дунае идти прямо на Стамбул и принудить султана  к миру.

Взятие Измаила

После Рымникской победы Суворов предлагал взять турецкие крепости на Дунае и идти прямо на Стамбул, чтобы принудить султана  к миру, однако тогда этого не случилось.

Порта запросила перемирия и вступила в переговоры. Однако успехи России не давали покоя Англии и Пруссии, которые усилили антироссийские происки. Под их давлением Швеция продолжала военные дей-ствия против России, Польша потребовала вывода российских войск и баз их снабжения со своей террито-рии. В 1790 г. при прямой угрозе начала военных действий против Австрии, в которой сменился император,  Англия и Пруссия заставили её выйти из войны и за спиной России заключить сепаратный мир с Турцией.  Пруссия с Польшей заключили союзный договор, угрожая России войной.

Порта разорвала переговоры о мире, и вновь начала военные действия. За оставшиеся до начала зимы несколько месяцев российская армия провела успешную наступательную операцию на Дунае, овладев несколькими турецкими крепостями и блокировав самую крупную на нижнем Дунае крепость Измаил. Черноморский флот под командованием Ф.Ф.Ушакова нанес поражения турецкому флоту в Керченском проливе и у острова Тендра.

В ходе кампании 1789 русскими войсками под руководством Н. В. Репнина уже предпринималась  попытка взятия  Измаила - наиболее мощной турецкой крепости на левом берегу Дуная, укреплённой по последним требованиям фортификационного искусства, но так и нерешившись на штурм, Репнин отступил от Измаила.  Осенью 1790 года Южная армия Г. А. Потёмкина, после взятия нескольких крепостей на Дунае, вновь приблизилась к этой крепости, и начала осаду. Российскими войсками под Измаилом командовали И. В. Гудович, П. С. Потёмкин, И. де Рибас, но единства между ними не наблюдалось, и  осада Измаила затянулась. Турки сосредоточили в Измаиле крупную группировку войск – целую армию, как минимум в 25 тыс. чел., поддерживаемую со стороны Дуная  судами речной флотилии. 26 ноября ввиду приближения зимы военный совет решил снять осаду крепости. Главнокомандующий не утвердил этого решения и предписал  Суворову принять командование частями, осаждавшими Измаил. 2 (13) декабря 1790 года, Суворов примчался под Измаил и доложил Потёмкину: «Крепость без слабых мест». Он возвращает к Измаилу войска, отходившие от крепости, и начинает готовить их к штурму.  Сооружается фрагмент укреплений наподобие измаильских и войска день и ночь учатся преодолевать ров и вал, отрабатывать навыки штыкового боя на чучелах турок, установленных на вершине вала.

В течение восьми дней Суворов готовил войска к штурму,

7-го декабря Суворов посылает коменданту Измаильской крепости Мехмет-паше ультиматум главнокомандующего Г.А.Потёмкина с требованием немедленной сдачи, с собственноручной припиской, содержание которой благодаря фольклору стало легендарной, суть суворовских слов была выражена народом таким образом: «… Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышления для сдачи – воля; первые мои выстрелы – уже неволя; штурм – смерть. Что оставляю вам на рассмотрение». Ответ коменданта был придуман не менее легендарный, правда, не имеющий никакого сходства с оригиналом: «Прежде остановится течение Дуная и склонится небо к земле, нежели сдастся Измаил».

11 (22) декабря 1790 года перед рассветом армия Суворова начала штурм с суши и речной стороны. Несколько часов штурмовые и десантные колонны вели бой за внешние укрепления Измаила: крепостной вал и прибрежные батареи, пока, наконец, турок удалось оттеснить оттуда вглубь города. Открыв крепостные ворота и впустив подкрепления, наша армия продолжила наступление. Жестокий бой на городских улицах кипел до 1 часа дня, когда были подавлены последние крупные очаги сопротивления. По всему городу началась массовая сдача в плен уцелевших османов. К 4 часам дня всё было кончено. «Нет крепче крепости, ни отчаяннее обороны, как Измаил», - говорил впоследствии Суворов.

При штурме Измаила солдаты и офицеры русской армии оказали множество примеров героизма и самоот-верженности.

Премьер-майор князь Н.Л.Шаховской высадившийся с Херсонскими гренадерами с десантных судов на берег у восточной оконечности крепости повёл гренадер на штурм «нижней» батареи кавальера. Ворвавшись через амбразуры внутрь укрепления Херсонцы попали под удар численно превосходящих турок. В ожесточённой рукопашной схватке Шаховской рубился саблей в первых рядах, и даже когда турки отрубили ему кисть левой руки,  майор не оставил  своих гренадер до тех пор пока те не очистили от неприятеля батарею и пока он не получил новую рану — удар саблей по голове.

Премьер-майор С.И.Мосолов ворвавшийся на бастион во главе своего батальона Лифляндского егерского корпуса был тяжело ранен в голову — пуля попала ему в правую бровь и прошла навылет через висок. Оч-нувшись через некоторое время Мосолов обнаружил, что при нём осталось всего 2 егеря и один трубач, все остальные из его людей ворвавшиеся на бастион были либо убиты либо ранены турками. Наскоро перевязав рану платком, приложив к ней землю смоченную слюной, Мосолов подтянул подкрепления и вновь бросился в атаку, в рукопашной схватке очистив от турок бастион. Захваченные орудия он велел обратить и открыть огонь внутрь города. Лишь после этого окончательно обессилив от потери хлеставшей из раны крови, он «позволил себе прилечь» тут же на бастионе.

Премьер-майор Л.Я.Неклюдов командовал отрядом стрелков из 128 человек Екатеринославского егерского корпуса, которые должны были огнём прикрывать наступление 2-й штурмовой колонны ген.-май. де Ласси. Когда части этой колонны попали под ожесточённый артиллерийский и ружейный огонь со стороны крепо-сти, они залегли на гласисе так и не сумев установить лестницы для эскапады бастиона «Мухафиза-паши». Тогда Неклюдов обратился к генералу со словами: «Ваше превосходительство! Позвольте мне начинать». - С Богом! - Ответил де Ласси.

«Ребята!» - закричал Неклюдов своим стрелкам: «Вперёд! За мною! Смотрите на меня, где буду я, там и вы будьте. Вместе разделим славу и честь, - или вместе положим головы свои за Веру и Императрицу. Она ма-терь наша, - мы её дети. Ура! С нами Бог!»

С этими словами он бросился в глубокий ров, увлекая за собой своих стрелков. Без всяких лестниц с помо-щью одних только штыков взбирались они на эскарп рва и внешний откос крепостного вала, преодолев пе-репад высот в 9 саженей. По приказу Неклюдова стрелки подползли к орудийным амбразурам  батареи и прямо из-под орудий открыли по туркам ружейный огонь после чего ворвались на бастион. Неклюдов был ранен в правую руку пулей близ левого плеча навылет, однако это его не остановило, во главе своих стрел-ков он захватил все орудия турецкой батареи.

Турки попытались отбить свои пушки и огромными толпами набросились на горстку стрелков. В рукопашном бою майор получил несколько новых ран: две пули попали ему в левую ногу, а в колено этой уже израненной ноги его ударили кинжалом. Истекая кровью Неклюдов, собрав остатки своей команды, вновь бросился в гущу боя наверху бастиона. Притянув на себя все силы турок стрелки его команды позволили главным силам 2-й колонны преодолеть ров, установить лестницы и взобраться на бастион. Турки всю свою ярость обрушили на горстку храбрецов остававшихся ещё вместе с Неклюдовым. Почти все стрелки его команды были убиты или ранены, сам майор получил ещё одну страшную рану — удар пикой в грудь. Турки пытались его добить в буквальном смысле — били «дрекольями» (вероятно деревянными рычагами, предназначенными для передвижения и направления крепостных орудий). Однако подоспевшие Екатеринославские егеря отбили своего командира у неприятеля, истекающего кровью полумёртвого Неклюдова вынесли на ружьях подальше от места продолжавшего ещё сражения в русский лагерь. Герой чудом выжил, несколько лет продолжая преодолевать последствия своих страшных ран.

Потери неприятеля по разным оценкам составили от 15 до 26 тысяч человек, пленными, не считая женщин, детей и мирных жителей было взято до 9 тысяч, часть из них раненые, большинство из которых умерло в ближайшие дни. Наши потери были тоже велики: 1880 убитых и 2648 раненых, многие их которых также впоследствии умерли. Вместе с легкоранеными и контуженными, которых Суворов в реляциях обычно не указывал, потери могли доходить до 10 тысяч человек. «На такой штурм можно решиться только раз в жизни», - сказал Суворов.

Трофеями стало 265 орудий, около 400 знамён и значков, 10 тысяч лошадей, множество припасов и товаров, 42 повреждённых судна дунайской флотилии. Солдатам в добычу досталось товаров на сумму, оцениваемую в 1 миллион рублей.

Взятие Измаила явилось одним из решающих факторов победы в войне.

Суворов получил почётное звание подполковника лейб-гвардии Преображенского полка. Сам Суворов посчитал недостаточной такую оценку его военных талантов, особенно по сравнению с наградами и почестями, полученными Потёмкиным. Объясняется это плохими отношениями Суворова с Потёмкиным, имевшим в то время большое влияние на Екатерину II.

Но именно после Измаила Суворов  делается предметом всеобщего восторженного обожания в России.

Победы России над турками и шведами вывели из себя британского премьер-министра У.Питта, кото-рый начал готовить вторжение британского флота в Финский залив, с тем, чтобы весной 1791 г. атаковать Кронштадт и Петербург. Невзирая на затраты, он сколачивал новую антироссийскую коалицию из Пруссии, Дании, Швеции, Турции и Польши. Однако против этих замыслов Питта выступила вся общественность Англии, уважительно относившаяся к победоносной русской армии и флоту, и заинтересованная не в войне, а в торговле с Россией. Создание Европейской антироссийской коалиции у Британии так и не получилось, одна только Османская империя, чувствуя за собой поддержку Англии, продолжала упорствовать. Но новые победы в кампанию 1791 г. российских войск под командованием М.И.Кутузова и Н.В.Репнина при Мачине,  войск Кубанского и Кавказского корпусов И.В.Гудовича, штурмом взявших Анапу, а также и Черноморского флота Ушакова у мыса Калиакрия (31 июля), в итоге заставили Порту просить мира.

29 декабря 1791 г. (9 января 1792 г. по н.ст.) в Яссах был подписан мирный договор, по которому Турция отдавала России все земли Причерноморья до реки Днестр, возмещала ущерб за набеги на Северном Кавка-зе. Однако Молдавия, Бессарабия и Валахия по-прежнему должны были оставаться под контролем Порты. Кроме того не был разрешён вопрос с Грузией, хотя Турция и обязывалась впредь не допускать нападений на неё своих вассалов.

С 1791 года, командуя русскими войсками в Финляндии, Суворов руководил строительством укреплений на границе со Швецией. Ему также было вверено командование над Роченсальмским портом и Саймской военной флотилией. Для обеспечения  пути прохождения судов этой флотилии из Вильманстранда в Нейшлот целиком по российской территории, по предложению Суворова были построены четыре военных канала.

После смерти Потёмкина Суворов в 1792 году был назначен командующим войсками на юге России — в Екатеринославской губернии и Таврической области (1792—1794), где возникла в преддверии возможной новой войны необходимость укрепления новой российско-турецкой границы. Особое внимание в работе по составлению плана инженерной подготовки границ Суворов уделил укреплению левого берега в нижнем течении Днестра, где  на месте сожжённого турками села по его приказу  строится крепость Средняя и в 1792 году заложен город Тирасполь. Под руководством Суворова осуществляется строительство крепостных сооружений в Хаджибее – будущей Одессе.

Подавление польского восстания 1794 года.

Штурм Праги

Кровавые события Французской революции 1789-1792 гг. чрезвычайно встревожили Екатерину II, которая дальновидно осознавала для России угрозу революционных веяний. Когда 3 мая 1792 г. в Польше в резуль-тате деятельности четырёхлетнего сейма была принята новая конституция, сводившая на нет все многолет-ние усилия России по установлению контроля над своенравной шляхетской республикой,  Екатерина II вос-приняла это событие, как имевшее революционный, якобинский характер, и естественно, равнодушно не могла к нему отнестись. Российские войска, высвободившиеся после подписания мира с Турцией и Швецией, Екатерина решила направить для оккупации Речи Посполитой, чтобы силой оружия задушить там рево-люцию и восстановить своё влияние. ...

Немногочисленные  вооружённые силы Польши и Великого Княжества Литовского не могли устоять, не-смотря на отчаянное сопротивление, перед численно превосходящей и закалённой в боях русской армией. В результате молниеносной победоносной войны российские войска оккупировали восточные области Речи Посполитой, заняв столицу Варшаву и Вильну.

Летом 1792 г. Россия заключила союзный договор с Пруссией, согласно которому последняя отправляла свои войска в поход против Франции. Вознаграждением же за участие в интервенции должны были стать земли Польши. В начале января 1793 г. была подписана конвенция о разделе польских территорий, согласно которой Пруссия получала коренные польские земли; а Россия возвращала  Белоруссию и Правобережную Украину. Россия обязалась держать на территории Польши свои войска во всё время ведения Пруссией и Австрией войны против Франции, для обеспечения спокойствия в тылу союзников.

… Гродненский сейм 1793 г. законодательно оформивший 2-й раздел Речи Посполитой, спровоцировал в стране вспышку национального движения среди самых широких слоёв населения, оскорблённых полити-кой собственных властей и европейских держав.  В результате ... в Польше весной 1794 г. вспыхнуло нацио-нально-освободительное восстание под руководством Тадеуша Костюшко... Армии Польши и Литвы подня-ли мятеж, к ним присоединились многочисленные заговорщики  и толпы горожан и крестьян, взявшихся за оружие, чтобы самим решить свою судьбу. В результате восстаний в Варшаве и Вильне гарнизоны россий-ских войск были разгромлены, поражения были нанесены и другим отрядам. Восстание охватило всю стра-ну.  А после того как Костюшко издал универсал, ограничивающий крепостное право, и дающий возмож-ность крестьянам обрести личную свободу путём выкупа, восстание приобрело общенародный характер. Армия повстанцев стала пополняться десятками тысяч ополченцев.

Вспыхнувшее в марте 1794 года восстание в Польше застало Суворова всё за тем же делом - укреплением границ, которым он очень тяготился.

Лишь в мае Суворова направляют в Брацлавскую губернию для разоружения польских частей принятых ранее на российскую службу. Однако Суворов рвался в Польшу, где дела у союзных армий развивались не столь успешно, восстание разгоралось. Но Суворова в Польше вовсе не желал видеть генерал-аншеф Н.В. Репнин, командовавший там войсками. Измаявшись «томной праздностью», Суворов решается даже  прибегнуть к последнему средству – написать прямо императрице. Он просится у неё отпустить его волонтёром на войну против революционной Франции, раз уж не пускают в Польшу. Екатерина его, естественно, не отпускает, а Румянцев, в подчинении которого находился Суворов, 7-го августа  поручает выдвинуться  к Бресту, чтобы не допустить там прорыва повстанцев на Российскую территорию.

Национально-освободительное движение приобретало всё более широкий размах и антифеодальный характер, крестьяне массово вступали в народное ополчение, в надежде обрести свободу от крепостной зависимости. Такие тенденции не могли не обеспокоить Екатерину, и тогда в Польшу был направлен Суворов. "Я посылаю в Польшу две армии, - писала Екатерина, - одну армию,  вторую - Суворова".

Потратив несколько дней на сбор своего немногочисленного отряда (всего 4,5 тысячи) и заготовку провианта, Суворов 14 августа начинает свой новый легендарный поход.

Движение его как всегда было стремительным, сам Суворов всё время находится в седле на марше со своими солдатами, на ходу повторяя им свои наставления, подбадривает уставших,  подгоняет ленивых. В пути он присоединяет к себе новые отряды, и силы его корпуса возрастают до 12  тысяч человек. За 20 дней пути суворовские чудо-богатыри преодолевают 530 вёрст.

3-го сентября на подступах к Бресту у местечка Дивин казаки Суворова натыкаются на кавалерийский разъезд повстанцев, численностью от 100 до 200 человек и громят его. От пленных Суворов узнаёт, что в 35 верстах в Кобрине стоит авангард польского корпуса генерала К.Сераковского, и тотчас же приказывает своему передовому отряду немедленно следовать туда и атаковать неприятеля, пока тот ещё не знает о подходе корпуса Суворова.

Суворов сам ведёт вперёд свой авангард. 4-го сентября казаки скрытно подходят к польским постам, «снимают» их и бросаются на польский отряд, состоящий из 200-400 кавалеристов. Захваченные врасплох поляки не успевают даже большей частью сеть на коней, как на них обрушиваются казаки. Охваченные паникой поляки пытаются спастись бегством и полностью рассеиваются. Большая часть этого отряда была уничтожена, одних лошадей казаки взяли себе в добычу 300 голов.

Пленные сообщают Суворову, что главные силы Сераковского стоят недалеко на крепкой позиции у Крупчицкого монастыря. Суворов, дождавшись пока соберётся весь его отряд,  идёт атаковать Сераковского. 6-го сентября российский корпус с марша атакует прямо в лоб позицию поляков, но неожиданно натыкается на широкую топь от ручья, окаймляющего польскую позицию. Поляки обрушивают на наши боевые порядки мощный орудийный огонь, но несмотря на картечь суворовские солдаты пробираются через болото, мостят из подручных материалов гати и на руках переносят 4 полковые пушки. Выбравшись на твёрдую землю, наша пехота выстраивается и стремительно бросается в штыковую атаку. Поляки отчаянно защищались, но вынуждены были оставить свою крепкую позицию и начать отход. А когда через болото перебрались, наконец, и наши кавалеристы, которые обрушились на поляков с флангов, те обратились в бегство. От полного разгрома их спас густой лес, которого им удалось достичь первыми, и где уже наша конница не могла их преследовать. Потери поляков доходили до 1000 человек, из 5500-6000, суворовский отряд потерял около 300 человек убитыми и ранеными.

Сераковский отошёл за Брест к Тересполю, где вновь занял крепкую позицию. Суворов, столкнувшийся с достойным противником,  на этот раз решил совершить глубокий обход противника, чтобы отрезать полякам пути отступления и покончить с ними одним ударом. 8-го сентября обойдя Брест, переправившись вброд через Мухавец и Буг, суворовский отряд вышел во фланг полякам. Сераковский, увидев это, успел переменить позицию и готовился встретить атаку Суворова, открыв мощный орудийный огонь по приближающимся нашим боевым порядкам, но затем вдруг свернул свои войска в колонны и начал отступать.

Чтобы не дать им уйти, Суворов, не дожидаясь подхода всех своих сил, бросает вперёд кавалерию, а за ней следом и егерские батальоны, которые едва ли не бегом устремляются в атаку. Эскадроны Исленьева настигают 3-ю польскую колонну и несколько раз атакуют её, врубаются в пехотные порядки, захватывают пушки,  сбивают  с позиции и заставляют отступить. Тем временем генерал Шевич с кавалерией нашего правого фланга обходит Сераковского и отрезает две его колонны от спасительного леса. Эскадроны Шевича, выдержав жестокий орудийный и ружейный огонь, врубаются в польскую пехоту и рассеивают одну за другой две колонны. Поляки бросаются спасаться бегством, стремясь укрыться в лесу.

Исленьев же продолжает атаковать 3-ю колонну, отбивает у неё батарею и снова врубается в пехотные ряды. Вскоре на помощь нашей кавалерии прибегают егеря, поляки не выдерживают их штыкового удара и, бросая орудия, пытаются отойти к деревне Добрин, в надежде там укрепиться. Егеря и кавалерия обходят их и перерезают путь отступления. По столпившимся в деревне повстанцам открывается орудийный огонь, который поляки не выдерживают и выходят в поле, где попадают под удары нашей кавалерии и пехоты. Колонна полностью рассеивается, поляки бросаются врассыпную, стремясь только спастись бегством. Кавалерия Суворова их преследует на протяжении 15 вёрст, а казаки ещё дальше. Корпус Сераковского, состоявший в этом сражении из 4,5 – 5 тысяч человек, был полностью рассеян и почти целиком уничтожен, одних убитых было до 1500 человек, ещё около 500 было взято в плен. Вместе с Сераковским до Янова дошло едва 700-800 человек. Вся артиллерия поляков - 28 орудий были потеряны, также они лишились и двух «революционных» знамён, ставших трофеями суворовского отряда. Российские войска потеряли всего 95 человек убитыми и 229 ранеными.

После понесённых потерь и выделения войск для охраны коммуникаций и гарнизона Бреста у Суворова оставалось недостаточно войск для задуманного похода на Варшаву. К тому же выяснилось, что совсем недавно прусский король Фридрих Вильгельм 2 снял осаду Варшавы и увёл свои войска за границу, бросив на произвол судьбы российский корпус генерала Ферзена, который ещё несколько дней должен был оставаться на месте и прикрывать отступление пруссаков. Связь с этим корпусом, вынужденным отступать по охваченной восстанием вражеской территории,  была потеряна. Где он находился, долго было вообще неизвестно.

Пока Суворов стоял в Бресте, заготавливая провиант и фураж, дожидаясь подхода своих отставших обозов, он занимался обучением  войск, готовя их к штурму Варшавы. Сквозные атаки, штыковой бой, рубка саблей, штурмы укреплений  др. …

Суворову нужны были подкрепления, но корпус Дерфельдена, находившийся в Литве, Репнин отказывался передавать Суворову, дошло до того, что он отдал приказание Дерфельдену готовиться стать на зимние квартиры. Суворов уже и сам подумывал о том, что кампанию этого придётся заканчивать в Бресте. Но тут пришло сообщение о событии перевернувшим весь ход войны. Оказалось, что 29 сентября Ферзен атаковал корпус повстанцев, при котором находился сам Костюшко. В битве при Мацеёвицах повстанцы были разгромлены, а тяжелораненый вождь восстания попал в плен.

Необходимо было срочно воспользоваться ситуацией и довершить разгром восстания ударом по Варшаве. Уже 7 октября Суворов оставляет Брест, но, имея всего 8 тысяч человек, не идёт прямо к польской столице, а движется по широкой дуге, стремясь приблизиться к корпусу Дерфельдена, чтобы поддержать его при необходимости и подтолкнуть к более активному преследованию отступающей к Варшаве литовской армии. 14-го октября Суворов присоединяет к себе корпус Ферзена, чем увеличивает свои силы до 19 тысяч, с которыми уже можно было атаковать любого противника. На следующий день 15 (26) октября головные части корпуса Суворова в 20-ти верстах от Варшавы в деревне Кобылка атаковали литовскую дивизию генерала Мейена, которая прикрывала отступление остальных частей литовской армии и её обозов. Мейен был усилен подкреплениями, прибывшими из Варшавы во главе с генерал-адъютантом короля Бышевским. Численность повстанцев, занимавших позиции при Кобылке составляла  всего от 3100 до 4000 человек при 20 орудиях. Суворов атаковал их одной кавалерий, не дожидаясь подхода главных сил и корпуса Ферзена. После нескольких атак литовцев удалось сбить с позиции и заставить отступить. Во время этого отступления повстанцы подверглись новым атакам, в результате которых литовская кава-лерия бросила свою пехоту и бежала в Варшаву. Оставшиеся пехотинцы отчаянно защищались, пользуясь лесистой местностью, непригодной для действий нашей кавалерии. Тогда Суворов  спешивает некоторые кавалерийские части и при поддержке подоспевших егерей атакует с саблями наголо засевших в зарослях литовцев. «Если бы ты был при Кобылке, - говорил впоследствии Суворов, - ты бы увидел то, чего и я никогда не видал». Разгром повстанцев был полный, взяты  9 орудий, единственное знамя, и более 1 тысячи пленных, убито около 500 человек, большая же часть дивизии просто разбежалась, лишь немногие подразделения смогли впоследствии собраться. Потери российских войск составили всего 23 убитых и 130 раненых.

Штурм Праги войсками Суворова

Дорога на Варшаву была теперь свободна. Высланные из польской столицы к Кобылке новые подкрепления, столкнувшись по дороге с беглецами, немедленно повернули назад устрашённые одним только именем Суворова, укрылись за укреплениями Праги. Прага варшавское предместье на правом берегу Вислы было обнесено несколькими линиями земляных укреплений, с более чем 100 орудий установленных на них.

19-го октября Суворов соединяется, наконец, с Дерфельденом, доведя численность армии до 25 тысяч человек при 86 полевых орудиях, и начинает готовиться к штурму Праги, несмотря на мощь её укреплений и сильный гарнизон. Войска Суворова занимались заготовкой фашин, лестниц и плетней для преодоления рвов, валов  и волчьих ям. Ничто не могло остановить Суворова в его решимости покончить с войной одним ударом.

Наконец, когда все приготовления были закончены, 24 октября (4 ноября) армия двинулась на штурм. Приблизительно в 5 часов утра, семь колонн российских войск пошли на приступ Праги, обороняемой внушительным гарнизоном и вооружёнными горожанами (всего около 18-ти тысяч человек при 104 орудиях). Штурмовые колонны, несмотря на огонь защитников, стремительно преодолели укрепления и ворвались в Прагу с разных сторон. Отдельные части поляков, засевшие в укреплениях, сопротивлялись ещё некоторое время, пока не отступили или были уничтожены. Теперь бой разгорелся на внутреннем валу, огораживающем жилые кварталы предместья, но и там защитники долго не продержались. Уже через полтора часа передовые части нескольких российских колонн вышли к берегу Вислы в районе моста, отрезав тем самым повстанцам единственный путь отступления. Российские войска ворвались на улицы предместья, где разгорелись самые ожесточённые бои. Лишившись пути спасения, поляки, засевшие в домах,  оказали отчаянное сопро-тивление. Российским войскам пришлось подтянуть артиллерию и огнём разбивать дома, а затем уже штурмовать их развалины, уничтожая всех оказавшихся на их пути. Три улицы Праги были почти полностью уничтожены огнём. К 9-ти часам утра все крупные очаги сопротивления были подавлены, тысячи польских и литовских солдат и горожан сложили оружие.

Повстанцев погибло в бою, по признанию самого Суворова 7000 человек (по другим сведениям от 10 до 13  или даже до 20 тысяч, но эти «данные» слишком завышены), погибла и часть из 5000 мирных местных жителей, не успевших эвакуироваться  за реку. Части войск повстанцев от 2000 до 4000 человек удалось спастись, переправившись через Вислу.  Более 10 (или даже 12) тысяч было взято в плен.  Российская армия  потеряла убитыми от 400 до 500  человек и ранеными от 2000 до 2500.

Суворов принял депутатов из Варшавы прямо на поле боя, среди множества трупов, демонстративно предупреждая поляков о последствиях дальнейшего сопротивления.

Именно события в Праге и последующая польская и французская пропаганда формировали образ Суворова в глазах западноевропейцев как жестокого военачальника. Тем не менее демонстративные действия Суворова имели эффект и 29 октября (9 ноября) на берегу Вислы магистрат поднёс Суворову хлеб-соль и городские ключи, которые символизировали капитуляцию Варшавы. На просьбу короля Станислава освободить одного польского офицера, Суворов освободил 500 пленных офицеров, ещё до того по домам были отпущены 6 тысяч польских ополченцев. Магистрат от имени жителей Варшавы подарил Суворову золотую табакерку с бриллиантами и надписью «Варшава — своему избавителю».

После капитуляции Варшавы и объявленной Суворовым амнистии войска повстанцев по всей Польше в течение недели сложили оружие.

После

генерал-аншеф Суворов направил императрице Екатерине II письмо, состоявшее из трёх слов: «Ура! Варшава наша!» и получил ответ «Ура! Фельдмаршал Суворов!» Таким образом, 19-го ноября 1794 года за взятие Праги Суворов был в обход старшинства удостоен высшего воинского чина генерал-фельдмаршала,

а также пожалован имением в 7 тысяч душ в Кобринском повете, получил прусские ордена Чёрного орла, Красного орла и другие награды.

В 1791 г. дочь Суворова закончила обучение в Смольном институте и была пожалована во фрейлины импе-ратрицы, но отец сразу же забрал её из дворца и передал на попечение родственников. Пытаясь устроить судьбу  дочери он вознамерился выдать её замуж за выбранного им самим жениха, но Суворочка решитель-но отвергла отцовскую кандидатуру, останов свой выбор на графе Н.А.Зубове — брате последнего фаворита императрицы Екатерины, за которого и вышла в 1795 г.
Уведомляю сим тебя, моя Наташа:
Костюшка злой в руках, взяли,
Вот так-то наши!
Я ж весел и здоров, но лишь не много лих,
Тобою, что презрен мной избранный жених.
Когда любовь твоя велика есть к отцу,
Послушай старика! дай руку молодцу;
Нет, впрочем никаких не слушай,
друг мой, вздоров.
Отец твой Александр
Граф Рымникский Суворов.
Ответ
Графини Н.А. Суворовой
Для дочери отец на свете всех святей,
Для сердца же ее любезней и милей;
Дать руку для отца, жить с мужем по неволе,
И Графска дочь ни что, ее крестьянка боле.
Что может в старости отцу утехой быть:
Печальный вздох детей?
Иль им в веселье жить? Все в свете пустяки:
богатство, честь и слава, Где нет согласия,
там смертная отрава. Где ж царствует любовь,
там тысяча отрад, И нищий мнит в любви,
что он как Крез богат.

Разгром восстания и произошедший вслед за этим 3-й раздел Польши 1795 г., прекратили её существование как независимого государства. Только раздел Польши мог в сложившихся обстоятельствах обеспечить мир между соседними державами, недовольными территориальными приобретениями друг друга, и наладить консолидацию их усилий в борьбе против Франции. Екатерине стоило больших трудов примирить Австрию и Пруссию, предотвратив тем самым войну между ними.

К России отошли земли Западной Белоруссии, Литвы, части Волыни, и Курляндии (часть нынешней Латвии). Пруссия и Австрия захватили коренные польские земли, включая Варшаву и Краков. Екатерина II, наконец-то, смогла обеспечить безопасность западных границ, отодвинув революционную угрозу от пределов России. Высвободив силы, российская императрица теперь могла сосредоточиться на главной своей внешнеполитической задаче – борьбе с революцией во Франции. Екатерина фактически была главным координатором действий антифранцузской коалиции, арбитром, урегулировавшим  разногласия между её участниками, мнение которой было решающим для них. «Не знаю, как будет при вас, - говорил екатерининский  канцлер А.Безбородко, - а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

В начале 1795 года Суворов был назначен командующим всеми русскими войсками в Польше. В этот период он написал «Науку побеждать» — выдающийся памятник русской военной мысли. 17-го октября его отзывают из Польши. 3-го декабря ему устраивают торжественную встречу в Санкт-Петербурге. Затем он едет в Финляндию для осмотра пограничных укреплений.

В  марте 1796 года  назначается главнокомандующим 80-тысячной армией, расположенной в Брацлавской, Вознесенской, Харьковской и Екатеринославской губерниях со штаб-квартирой в Тульчине. В июле 1796 года он получает секретное повеление составить 60-тысячный корпус российских войск и быть готовым выступить в поход против Франции.

Суворов назначается командующим всеми русскими войсками в Польше, а в  марте 1796 года  главнокомандующим  армией, расположенной в южных губерниях со штаб-квартирой в Тульчине. В этот период он составляет «Науку побеждать» - выдающийся памятник русской военной мысли.

В конце 1795 г. был заключён Тройственный союз между Россией, Англией и Австрией, которые стали готовить новый поход против Франции, в нём должна была принять участие и российская армия. Согласие на отправку войск Екатерина подтвердила союзникам летом 1796 г. Командование ими российская императрица поручила секретным повелением Суворову. Полководец самозабвенно стал готовить свою 60-тысячный армию к походу против «безбожных французишков», но все планы рухнули в один миг, когда пришло известие о внезапной смерти Екатерины Великой.

Эпоха Павла I.

Опала

После смерти 6 (17) ноября 1796 года Екатерины II на престол вступил Павел I, фанатичный сторонник прусской военной системы Фридриха Великого, в соответствии с которой он стал реформировать русскую армию. Были введены «новый» мундир старого прусского образца, новый воинский устав, копия также старого прусского устава – «немороссийский перевод рукописи, изъеденной мышами и двадцать лет тому назад найденной в развалинах старого замка», - как называл его Суворов. Главное внимание теперь в устройстве армии должно было уделяться муштре, смотрам и парадам войск.

С воцарением Павла стало ясно, что поход против Франции не состоится, поэтому Суворов счёл возможным попросить у нового императора отпуск, он очень хотел увидеть внука, которого скоро должна была родить его «Суворочка». Суворов выступал против насаждения императором Павлом I прусских палочных порядков в армии, «Пудра не порох, букля не пушка, коса не тесак, и я не немец, а природный русак». и продолжал обучать и воспитывать солдат по-своему. Он говорил: «Русские прусских всегда бивали, что ж тут перенять?».

Павел, раздражённый тем, что Суворов не горит желанием исполнять его приказы по приведению армии на прусский манер, отпуск не разрешает, а приказывает ему немедленно явиться в Санкт-Петербург. В ответ Суворов подаёт в отставку. Павел, якобы раньше этой просьбы уже 6(17) февраля 1797 г. отставляет Суворова от службы без права ношения мундира «за подобный отзыв …, что так как войны нет и ему делать нечего». Суворов оставляет свою армию и уезжает из Тульчина в подаренное Екатериной имение «Кобринский ключ». Его сопровождают два десятка офицеров его штаба, также подавших в отставку. Тотчас же в Кобрин прибывает отставной чиновник Николев, исполняющий особые поручение императора, он арестовывает суворовских офицеров, а самого фельдмаршала доставляет в Кончанское под надзор местных властей.

Суворов в Кончанском находится практически под домашним арестом, ему запрещаются какие-либо  контакты даже с соседями. Пытавшиеся приехать к нему офицеры его свиты арестовывались и доставлялись на допрос к самому императору. В обществе тогда было сильно негодование таким отношением Павла к Суворову. Патриотически-настроенные офицеры приверженцы Суворова даже составили настоящий заговор против императора. Суворов отказался их поддержать из-за угрозы гражданской войны, но и не выдал. Эта офицерская организация была разгромлена в 1798 году, десятки заговорщиков попали в ссылку или были заточены в крепость.

Постелью Суворову служила копна сена высотой с парадную кровать. На сено стелилась толстая парусиновая простыня, на неё тонкая полотняная, укрывался он одной простынёю, а в холодное время ещё и синим плащом. Спать Суворов ложился, совершенно раздевшись.
Суворов часто наказывал будить себя по первым петухам, или при случае какой-либо необходимости ещё раньше. Он приказывал своему камердинеру Прошке: «Если не послушаю, тащи меня за ногу!»  Встав, ещё не одетый, он начинал бегать взад и вперёд по спальне и маршировал в такт. Это продолжалось целый час до чаю. Держа в руке тетрадки, он громко твердил татарские, турецкие и др. языков слова и фразы, продол-жая такие уроки ежедневно.
После этого Суворов умывался, долго выплёскивая холодную воду себе на лицо, промывая глаза. Затем ему тихонько сливали воду на плечи, так, чтобы она скатывалась ручейком к локтям.
После умывания пил горячий чай по три чашки со сливками или без, без хлеба и сухарей.
После чая садился на софу и начинал петь басом по нотным книгам духовные концерты Бортнянского и Сарти, продолжая пение в течении целого часа.
Только после этого Суворов одевался и приступал к письменным делам или к чтению.
В 8 часов утра Суворов обедал, наблюдая величайшую умеренность в пище, из-за слабости своего желудка.  Его камердинер Прохор не допускал его съесть лишнее, отнимая у него тарелку, и не поддаваясь никаким уговорам. Перед обедом, а иногда и после любил бегать целый час кругом сада по дорожкам, без отдыха, в одном нижнем белье и в сапогах.
После обеда Суворов ложился отдыхать иногда часа на три или меньше.

В феврале 1798 г. Павел вызвал Суворова в Петербург, чтобы заставить его самого проситься обратно на службу, но опальный фельдмаршал поставил условие вернуть ему прежнюю власть главнокомандующего, какая была у него во времена Екатерины. Павел на это не пошёл, и Суворов уехал обратно в деревню.

Между тем обстановка в Европе накалялась.

Между тем обстановка в Европе накалялась. Очень скоро Павлу пришлось распрощаться со своей наивной идеалистической мирной политикой, когда стало очевидно, что только дипломатическими мерами остановить французскую экспансию было невозможно. Главной причиной, побудившей Павла вступить в военное противостояние с Францией, по всей видимости, стало личное оскорбление, которое, как он считал сам, было нанесёно ему армией Бонапарта захватившей остров Мальту – резиденцию Ордена Госпитальеров Иоаннитов, принятого ещё в 1797 г. российским императором под своё покровительство.
В Европе тогда формировалась новая антифранцузская коалиция, и Павел немедленно примыкает к Австрии и Великобритании. Вскоре к союзу присоединяется Турция, а позднее и Неаполитанское королевство. Российская армия вновь начинает готовиться к походу против Франции. Павел укрывает в России почти всех уцелевших членов свергнутой революционерами династии Бурбонов; принимает на службу 7-тысячный корпус принца Конде, составленный из роялистских эмигрантов; смещает магистра Ордена Иоаннитов, сдавшего Мальту французам, и сам принимает сан Великого магистра Мальтийского ордена. Теперь борьба с революционной Францией стала «делом чести» для романтичного императора-«рыцаря».

Летом 1798 г. Павел направляет в Средиземное море для совместных с турецким флотом действий Черноморскую эскадру вице-адмирала Ф.Ф.Ушакова, а осенью границу с Австрией переходит российский корпус ген. А.Г.Розенберга, отправленный на помощь австрийцам для отвоевывания Северной Италии и Швейцарии.

В 1798 году Россия вступила во 2-ю антифранцузскую коалицию, составленную Великобританией, Австрией, Турцией  и Неаполитанским королевством. Павел согласился отправить русские войска для участия в войне против Франции. Перед этим он послал к Суворову генерал-майора Прево де Люмина, чтобы узнать мнение старого фельдмаршала о предстоящей войне. В ответ Павел получает взвешенную оценку сложившейся обстановки и чёткие указания о ведении войны. Суворов продиктовал девять правил ведения войны, отражавшие наступательную стратегию полководца.

Перед этим Павел послал к Суворову генерал-майора И.И. Прево де Лемуана, чтобы узнать мнение ста-рого фельдмаршала о предстоящей войне. В ответ Павел получил  взвешенную оценку сложившейся обста-новки и чёткие указания о ведении войны. Суворов продиктовал девять правил ведения войны, отражавшие наступательную стратегию полководца.

"Австрийцы и Русские  будут действовать против Франции каждые со ста тысячами.

1. Ничего, кроме наступательнаго.

2. Быстрота в походах, натиск в нападениях, холодное ружье.

3. Не нужна методика; глазомер.

4. Полная мочь Главнокомандующему.

5. Нападать и бить неприятеля в поле.

6. Не терять время в осадах, разве Маинц, как пункт для депо. Иногда обсервационным корпусом предпри-нять блокаду. Брать крепости приступом или штурмом; менее теряешь.

7. Никогда не разделять сил, дабы стеречь разные пункты. Если неприятель их перейдет, тем лучше: он при-ближится, чтобы его разбить.

8. Таким образом нужен только обсервационный корпус на Страсбург; еще один летучий к Луксенбургу. Идти далее, сражаясь, не останавливаясь, прямо до Парижа, как главный пункт, не останавливаясь в Ландау; разве, чтобы наблюдать оный, а не для ретирад, о которых никогда не должно мыслить, но для транспортов, и никогда не заниматься пустыми маневрами , контрмаршами, или так называемыми военными хитростями, которыя годны только для бедных Академиков.

9. Италия, Нидерланды последуют легко в Париж. Король Сардинский соединится. В Италии есть еще до-вольно пылких голов, а остальныя вступятся за общее благо.

Король Неаполитанский возродится. Англичане очистят Средшемиое море. Не мешкать. Ложная осторожность и зависть, - Головы Медузины в Кабинете и Министерстве. Суворов и Кобургский родятся как юный Малборуг."

Союзниками было решено создать  объединённую австро-российскую  армию для похода в северную Италию, захваченную войсками Французской Директории. Время шло, а Суворов продолжал томиться в Кончанском. Он даже попросился у Павла разрешить ему удалиться в монастырь.

В выстроенной Суворовым в Кончанском церкви не было своего причетника и служить в ней обедни приходил  священник из соседнего села. Суворов всегда поджидал его забравшись на колокольню, и завидев иерея сам начинал звонить к заутрене, а при входе священника в саму церковь трезвонил «во вся».

Во время же когда отправлялась  Божественная служба Суворов прислуживал в алтаре и читал на кли-росе - служил дьячком, зная церковную службу лучше многих приходских дьячков.

Как вдруг 4-го февраля в деревню прискакал фельдъегерь с рескриптом о назначении Суворова предводителем союзной армии в Италии. Назначение это состоялось по требованию Вены и Лондона, Павел был вынужден согласиться с их выбором. «Воюй, как умеешь», - сказал император Суворову перед его отправкой в армию.

Итальянская кампания 1799 года

Вызванный из ссылки полководец прибыл в Вену 14 (25) марта, где император Франц II присвоил Суворову звание австрийского фельдмаршала. Австрийский император и его придворный военный совет пытались заставить Суворова выполнять их заумный план ведения военных действий в предстоящей кампании, который заключался в выходе  на рубеж реки Адды. Фельдмаршал, верный своей манере, заявил: «Я начну действия переходом через Адду, а закончу кампанию, где Богу будет угодно». Для Суворова действия в Северной Италии были всего лишь этапом для главного похода на Париж, взятием которого, по мнению Суворова, и следовало закончить войну.

3 апреля Суворов прибывает к русским войскам в Верону, восторженно встречаемый местным населением, и принимает командование 100-тысячной австро-российской армией. На следующий день переходит в Валеджио, где поджидая подхода войск, Суворов приступает к обучению союзников своей «Науке побеждать». Не приняв австрийский план ведения войны, Суворов начал действовать по-своему, решительно атакуя неприятеля, где бы тот не обнаружился. 7-го апреля начинается наступление против 58-тысячной армии Шерера, отступающей к Адде.

Перед походом он выступил с обращением к итальянскому народу: «Вооружайтесь, народы италийские! Стремитесь к соединению под знамёна, несомые на брань за Бога и Веру, и вы победоносно восторжествуете над враждебными сонмами!» Чем вызвал небывалое воодушевление у народа, поверившего в возможность своего освобождения и объединения в масштабах всей Италии.

Первым столкновением суворовских войск с французами на земле Италии явилось взятие 10 (21) апреля города и крепости Брешии, сдавшейся после непродолжительной артиллерийской канонады под угрозой штурма. После сдачи Бреши основные силы союзной армии продолжили движение  к Милану.  Отступавшие  части французской армии,  закрепились на противоположном берегу реки Адды, намереваясь там упорно защищаться.

Шерер разбросал  свою армию на пространстве в 100 км, Суворов решил воспользоваться этим и ударить по французам в центре, где не было мостов через Адду, наведя понтонную переправу. С правого фланга Суворов прикрыл союзную армию отрядом князя Багратиона, который первым атаковал французов у г.Лекко 14 апреля, оттянув на себя значительные силы неприятеля. Сменивший генерала Шерера на посту командующего Жан Виктор Моро начал стягивать войска к центру, но не успел сделать задуманного в полной мере.

16 (27) апреля Суворов во главе австрийских войск атаковал Моро у Бривио и нанёс ему поражение. На следующий день разгром был довершён капитуляцией у Вердерио целой дивизии генерала Серрюрье, задержанной атакой Багратиона у Лекко и не успевшей отступить на соединение с главными силами. Потери французов убитыми достигали 2500 человек, потеряно было 27 орудий, в плен попало 5000.

Победа на Адде открыла путь Суворову на Милан – столицу Ломбардии или тогдашней Цизальпинской республики. Французы во главе с Моро и республиканцы бежали из города и 18-го апреля в первый день Пасхи в Милане торжественно встречали своего освободителя. Суворов и его чудо-богатыри очаровали итальянцев своей набожностью и обходительностью, сделавшись предметом всеобщего благорасположения и даже почитания.

Теперь пред Суворовым стояла задача по разгрому армии Макдональда, которая якобы по австрийским сведениям должна была подойти из Неаполя. После этого союзная армия могла уже обратиться против Моро, покончив с которым уже можно было идти на Париж. Пока же Суворов выдвинул часть своих войск к югу к переправам через реку По, вклинившись  между армиями Моро и Макдональда, и лишив их тем самым удобного для соединения пути.

1-го мая небольшой отряд российских войск под командой генерала Розенберга терпит поражение от Моро при Бассиньяно, понеся большие потери и потеряв орудия, Розенберг едва успевает переправиться обратно за р.По. 5 (16) мая уже сам Моро, переправившись через р.Бормиду, наносит новый удар по союзникам, около Маренго он нападает на австрийские войска.  Но спешно прибывшим к Маренго отрядом Багратиона  французы были остановлены, а затем и  отброшены на другой берег реки Бормиды. Моро убедившись, что здесь он не сможет пробиться через союзную армию, вынужден был отступить и дальше, оставив без боя крепости Казале и Валенцу, открыв тем самым дорогу на Турин. Поняв, что австрийские сведения о приближении Неаполитанской армии оказались ложными, Суворов устремляется на Турин – столицу Пьемонта, который ему был необходим как база для будущего похода на Париж. Моро давно уже покинувший это город, оставил только в цитадели небольшой гарнизон.

Население Пьемонта воодушевлённое суворовским воззванием о возрождении Италии поднялось против французов, начав народную войну. Благодаря поддержке местных жителей и Пьемонтской национальной гвардии, Турин был взят без боя.    15 (26) мая Суворов беспрепятственно вступает в столицу Пьемонта.

Успех был впечатляющим, чуть больше месяца потребовалось Суворову, для того, чтобы освободить от французов Ломбардию и Пьемонт. За французами оставались ещё пока лишь несколько крепостей и цитаделей, да и то обложенных союзниками. Моро удалось выскользнуть из тисков союзников и бежать в Генуэзскую Ривьеру, укрывшись в её горах.

Наконец, Суворов решается раздавить Моро в Ривьере, но австрийская агентура, сообщающая ему противоречивые сведения о Моро и Макдональде, вынудила его взять паузу и дождаться реального появления неаполитанской армии  на севере Италии. После выяснения настоящей цели наступления Макдональда, союзная армия должна была обрушиться на него главными силами. Только 2-го июня Суворов, наконец, узнаёт, что неаполитанская армия перешла Апеннины и отбросила передовой австрийский отряд от г.Модены.

Суворов собирает свои войска и 4-го июня начинает беспримерный в военной истории марш к Треббии навстречу Макдональду. Для внезапности нападения и чтобы надёжно преградить Неаполитанской армии путь на выгодной позиции, необходимо было спешить. Чтобы выиграть время, суворовской армии пришлось двигаться под палящим солнцем при изнуряющей жаре, преодолев за 35-36 часов 17-80 вёрст. На последнем этапе пути 6-го июня частям российского авангарда приходилось почти бежать, но зато они успели вовремя прийти на помощь немногочисленному австрийскому отряду генерала Отта, который уже несколько дней подвергался атакам французов. Суворов сам помчался вперёд, чтобы лично обозреть поле боя и направить прибывающие войска на самые угрожаемые участи. Как снег на голову обрушились на растянувшиеся части неаполитанской армии полки донских казаков и австрийских драгун, обратив их в бегство. С подходом к полю боя пехотных частей, Суворов лично повёл их в атаку и стремительными ударами отбросил французов за реку Тидону, заставив отступать и дальше за Треббию.

Трёхдневное сражение с французами при Треббии носило весьма ожесточённый характер, российскому фельдмаршалу не один раз приходилось вскакивать на коня и лично самому бросаться в боевые порядки своих войск, чтобы восстанавливать положение на опасных участках боя. Однако именно благодаря энергии Суворова победа в битве на Треббии была настолько впечатляющей, что французская армия, потеряв половину своего состава (более 18-ти тыс.), едва смогла унести ноги.

На следующий день 7-го июня Суворов начал выдвигать союзную армию к Треббии. Макдональд также выслал вперёд на левый берег реки польскую дивизию генерала Домбровского. Суворов заметил обособленное положение этой части неаполитанской армии и решительно атаковал её, застигнув врасплох на марше. Разгром дивизии был полный. Поляки были вынуждены спасаться бегством, Домбровскому еле удалось уйти, благодаря резвости коня. В дальнейшем сражение с остальными дивизиями Макдональда продолжалось с переменным успехом до глубокой ночи. Исход противостояния остался неясен, хотя Суворову и удалось отбросить французов за Треббию, но к Макдональду подошли подкрепления, и он был готов 8-го июня начать новое наступление, надеясь, что, наконец-то, к полю боя подойдёт армия Моро и Суворов будет окружён и уничтожен.

Суворов также был настроен решительно разгромить в этот день Макдональда. План его, как и накануне заключался в том, чтобы сковать австрийскими частями французов в центре и на своём левом фланге, а на правом сосредоточить главные ударные силы русских войск и решительным ударом прорвать левое крыло неприятеля, а затем выйти французам в тыл, прижать к р.По и уничтожить.

Макдональд рано утром 8-го июня перейдя Треббию, предварил атаку Суворова своим наступлением, которое, по словам фельдмаршала, было «кровавее прежних». Французам, благодаря своему численному преимуществу, удалось потеснить австрийские войска, а частично и русские. Суворову не один раз пришлось вскакивать на коня и мчаться лично восстанавливать положение на опасных участках боя. Только к вечеру Суворову благодаря нескольким проведённым атакам удалось отбросить французов за Треббию, но преследовать отступающих у союзной армии сил уже не было. Однако и боевой дух французов, понесших катастрофические потери, был сломлен, и Макдональд отдал приказ отступать за Апеннины.

Как только вездесущие казаки обнаружили бегство французов, Суворов бросился преследовать их. В арьергардных боях 9-го июня на реке Нуре французам опять было нанесено новое поражение. В итоге 3-дневного встречного сражения на реках Тидона и Треббия, а также преследования Неаполитанская армия была полностью разгромлена, её потери доходили до 18-ти тысяч – более половины от первоначального числа. Масштаб разгрома Макдональда мог бы быть и большим, если бы австрийцы решились преградить путь беглецам. Суворов долго преследовать их не мог, т.к. обратился против армии Моро, находившейся у него в тылу. Моро в начале июня, выдвинувшись от Генуи к Тортоне, несколько дней там «караулил», как он считал, появление армии Суворова. Но когда выяснилось, что Суворов давно уже проскочила к Треббии и в 3-дневном сражении разгромила Макдональда, Моро решил не искушать судьбу и немедленно бежал обратно в горы к Генуе. Суворов не успел его настичь.

Суворову потребовалось всего два месяца, чтобы разгромить французские армии Моро и Макдональда в Северной Италии, загнав их остатки в Генуэзские горы, и заперев в нескольких крепостях. А с помощью десантов эскадры Ушакова и британского флота адмирала Нельсона на побережье Южной и Центральной Италии удалось освободить Неаполь и Рим, и очистить от французов и итальянских республиканцев почти весь Апеннинский полуостров.

На Суворова обрушился вал наград: 12-го июня Король Сардинии и Пьемонта Карл Эммануил 2 возвёл Суворова в достоинство Принца с титулом королевского Кузена, и произвёл его в Великие Маршалы своей армии, награждён орденами Св. Благовещения и Св. Маврикия и Лазаря. Павел 1 награждает его 2-го июля собственным портретом для ношения на груди.

"Император Павел был чрезвычайно рад, что его подданный, предводитель русских войск, сделался предметом такого внимания и отличий, что высказал в любезном рескрипте на имя Сардинского короля, благодаря его за великодушную оценку заслуг Суворова и русской армии. И самому Суворову Государь выразил по этому поводу свое благоволение, как бы не желая упустить случая — сделать ему приятное. Дозволив принять отличия, пожалованные Карлом Эммануилом, Государь написал: «через сие вы и мне войдете в родство, быв единожды приняты в одну царскую фамилию, потому что владетельные особы между собою все почитаются роднею». (Петрушевский А. «Генералиссимус князь Суворов» 1884 г. С-Петербург, т.3, с.182)

17-го  июня 1799 года сдалась, наконец, Мантуя,

Павел 1 пожаловал его 29 (или 28 -?) июля достоинством князя Российской империи  с титулом Италийский, «Для сохранения памяти в предыдущих веках великих дел генерал-фельдмаршала нашего графа Суворова-Рымникского, в 4 месяца избавившего всю Италию от безбожных завоевателей».  В приказе по армии от 24 августа (13 августа ст.ст. - ?) 1799 г. было объявлено: «Его Императорское Величество в благодарность подвигов князя Италийского графа Суворова-Рымникского повелевает гвардии и всем российским войскам даже в присутствии государя отдавать ему все воинские почести, подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества».

После сдачи Мантуи у Суворова теперь были развязаны руки для наступления на Геную и Францию, однако австрийский двор с приобретением Северной Италии посчитал «свою войну» законченной и сделал всё, чтобы планам российского фельдмаршала на суждено было сбыться. Сначала австрийцы «отпустили» Макдональда, позволив ему соединиться в Генуе с Моро. Командующим объединённой армией Директория назначила молодого, талантливого генерала Б. Жубера. Едва прибыв из Парижа, он тут же решает предупредить наступление союзной армии и нанести ей неожиданный удар.

Французы, перегруппировав свои силы, предприняли отчаянную попытку вернуть контроль над Италией. Присланный из Парижа новый главнокомандующий молодой и талантливый генерал Б.Жубер перешёл в контрнаступление, но устрашённый мощью армии Суворова остановился на крепкой позиции в горах у города Нови. так и не спустившись на равнину. «Юный Жубер пришёл учиться – дадим ему урок», - сказал фельдмаршал и сам атаковал французов 4 августа 1799 г. Жубер, бросившись в передовые порядки своих войск, погиб в самом начале сражения. Моро, заступивший его место, отбивал атаки союзной армии весь день, но, в конце концов, не устоял и вынужден был начать отступление, обернувшееся разгромом. Французская армия потеряла всю артиллерию и половину своего состава. Распоряжения австрийского императора не позволили Суворову добить французов. Российский полководец, намеревавшийся начать поход на Париж, вынужден был томиться бездеятельностью, связанный по рукам и ногам приказами Франца II.

Суворову было выгодно наступление Жубера, он решил выманить его на равнину и там разгромить. Французская 35-тысячная армия 3-го августа вышла к Нови, оттуда с высоты окрестных гор Жубер увидел сосредоточенные против него намного превосходящие силы суворовской армии. Он остановился в нерешительности, так и не спустившись на равнину. «Юный Жубер пришёл учиться – дадим ему урок», - сказал фельдмаршал.

Рано утром 4-го августа Суворов сам начал атаку укреплённых позиций французов на склонах гор. Находившийся в передовых цепях Жубер был убит в самом начале сражения, заступивший его место командующего Моро успешно противостоял атакам союзников целый день. Лишь к вечеру, введя в бой главные свои резервы, Суворову удалось сломить сопротивление французов. Русские войска ворвались в Нови, а австрийцы Меласса вышли в тыл. Моро был вынужден в 6 часов вечера начать отступление, которое под ударами союзников превратилось в повальное бегство. Только ночь прекратила их преследование. Французская армия в ходе 18-часового сражения была полностью разгромлена, убито и ранено до 14 тысяч, 3-4 тысячи человек было взято в плен. В трофеи союзникам досталась вся артиллерия – 37 орудий. Потери союзников были тоже большими от 6 до 8 тысяч убитыми и ранеными.

Сражение при Нови стало последним крупным сражением в ходе Итальянской кампании.

Энергичное преследование побеждённых французов могло бы  довершить их разгром и привести к взятию Генуи, но австрийцы сорвали эти планы Суворова. Тем самым и поход на Париж, пока не была взята Генуя, не мог бы состояться. Итальянская кампания для Суворова заканчивалась. Результатом 4-х месяцев стало полное освобождение Италии от французов.

Павел 1-й писал, что Суворов своими победами поставил себя «выше награждений».

Победы, одержанные  Суворовым, прогремели на весь мир. "Не только Россия и Италия чествовали русского полководца и восторгались при его имени; - писал А.Петрушевский, - в Англии он тоже сделался первою знаменитостью эпохи, любимым героем. Газетные статьи, касающиеся Суворова и его военных подвигов, появлялись чуть не ежедневно; издавались и особые брошюры с его жизнеописаниями, и карикатуры. Имя Суворова сделалось даже предметом моды и коммерческой спекуляции; явились Суворовские прически, Суворовские шляпы, Суворовские пироги и проч. В театрах пели в честь его стихи, на обедах пили за его здоровье; по словам русского посланника в Лондоне, графа С. Р. Воронцова, Суворов и Нельсон были «идолами английской нации, и их здоровье пили ежедневно в дворцах, в тавернах, в хижинах». По его же словам, на всех официальных обедах, после тоста за здоровье короля, провозглашалась здравица Суворову; мало того, однажды, … сам король провозгласил первый тост за здоровье Суворова.

Суворовские портреты пошли теперь сильно в ход. С. Р. Воронцов обратился к Суворову с просьбой — выслать свой профиль для награвирования говоря, что ему, Воронцову, не дают покоя, все неотступно просят портрет, все жаждут иметь изображение героя. Тоже самое происходило почти по всей Европе. Известный корреспондент Екатерины II Гримм, находившийся в 1799 году русским резидентом в Брауншвейге, пишет С. Р. Воронцову, что принужден постоянно принимать целые процессии желающих взглянуть на миниатюрный портрет Суворова, подаренный ему, Гримму, Суворовым после последней Польской войны, и теперь, вследствие не прекращающихся просьб, заказал с портрета гравюру. В России слава Суворова доведена была патриотическим чувством до апогея; он составлял гордость своего отечества; в современной корреспонденции беспрестанно наталкиваешься на слова: «приятно быть русским в такое славное для России время». (Петрушевский А. «Генералиссимус князь Суворов» 1884 г. С-Петербург, т.3, с.182-184).

Результатом итальянского похода стало освобождение в короткие сроки Северной Италии от французского господства. Победы союзников были обусловлены, главным образом, высокими морально-боевыми качествами русских войск и выдающимся полководческим искусством Суворова.

Альпийский поход

После освобождения Северной Италии Суворов предполагал развернуть наступление на Францию, нанося главный удар в направлении Гренобль, Лион, Париж. Но этот план был сорван союзниками, опасавшимися усиления влияния России в Италии и  Средиземноморье. Победы Суворова, освободившего Италию, австрийцы стремились использовать лишь для собственной выгоды, надеясь безраздельно владеть и впредь итальянскими землями, Посему дальнейшее пребывание Суворова в Италии стало для них главной помехой.  Великобритания и Австрия решили удалить русскую армию из Северной Италии. Австрия, заручившись поддержкой Англии, сумела внушить Павлу 1-му план переброски русских войск в Швейцарию, якобы для разгрома, находившейся там французской армии Массены и последующего вторжения во Францию.Успехи Суворова в Италии были настолько впечатляющими, что не на шутку взволновали правящие круги союзных держав, вызвав у них опасения по поводу укрепления позиций России в Средиземноморье. Россия оказалась главной вершительницей судеб многих стран на европейском континенте. Суворова называли спасителем Европы. Такой поворот дел естественно не мог устраивать Англию и Австрию. Для Австрии, мечтавшей только прибрать к своим рукам все отвоёванные Суворовым в Италии земли, российский полководец, открыто высказывавшийся о необходимости национального самоопределения итальянского народа, стал более опасен, чем все французские армии.

Заручившись поддержкой Англии, Австрия всеми силами теперь старалась «выдавить» русскую армию из Италии, и  сумела внушить Павлу I план переброски русских войск в Швейцарию, для соединения с ещё одним корпусом российских войск, прибывшим туда для освобождения этой горной страны от французских оккупантов.

Суворову было предписано, оставив в Италии австрийцев, во главе русских войск направиться в Швейцарию, соединиться с прибывшим туда корпусом А. М. Римского-Корсакова и оттуда наступать на Францию.

Суворов отреагировал на этот предательский план следующим образом: «Меня прогнали в Швейцарию, чтобы там уничтожить». Но его протесты были проигнорированы царём. Даже английский министр иностранных дел Гренвиль признал, что: «Венский двор нарочно отзывает эрцгерцога из Швейцарии, прежде чем маршал, который спускается из Италии, чтобы соединиться с Корсаковым, может осуществить это соединение. Он это делает, чтобы обе армии были разбиты порознь».

Суворов  простился со своими австрийскими собратьями по оружию, поблагодарив их трогательным обращением, и повёл свою армию к Альпам. Необходимо было спешить, преодолев за 5 дней 150 вёрст, Суворов был вынужден задержаться на 6 дней у подножия гор из-за саботажа австрийцев со снабжением русских войск. По прибытии в Таверно обнаружилось, что австрийцы, нарушив  свои обязательства, не доставили туда 1429 мулов, необходимых для перевозки боеприпасов, провианта и артиллерии. Только 4 дня спустя прибыло  всего 650 мулов.

Чтобы выиграть время и успеть соединиться с русским корпусом Римского-Корсакова и австрийцами Готце, ещё остающимися в Швейцарии, до того момента как Массена обрушится на них с превосходящими силами, Суворов выбрал самый короткий путь через перевал Сен-Готард. Затем следуя по долине реки Рейсы следовало идти на Альтдорф и Швиц, откуда уже можно было угрожать тылам французской армии, а соединившись с Корсаковым и Готце, учинить на Массену «общее нападение на всём протяжении неприятельской позиции».Австрийцы не стали дожидаться подхода Суворова и вывели большую часть своих войск из Швейцарии, оставив там российский корпус почти один на один с во много раз превосходящим его противником. Чтобы успеть выручить наши войска, Суворову пришлось спешить и идти напрямик, штурмуя в лоб Альпийские перевалы.

10-го сентября 20-тысячная армия Суворова, разделённая  на два корпуса, начала восхождение к альпийским перевалам, открывавшим путь в Швейцарию. Начался героический Альпийский поход Суворова 1799 года, ставший великой страницей русской военной истории.

13-го сентября колонна Дерфельдена во главе с самим Суворовым начала штурм Сен-Готарда, обороняемый всего 1 - 1,5 тысячами французов. В это время вторая колонна генерала Розенберга должна была взять другой перевал Обер-Альп и выйти в тыл французам, обороняющим первый перевал. Тем самым вся 3,5 тысячная группировка французских войск из дивизии Лекурба, находящаяся в районе этих двух перевалов должна была быть окружена и уничтожена. Весь день продолжался бой за Сен-Готард. Французы, пользуясь своим преимуществом горной позиции, яростно защищались, отбивая атаки, но всё равно были вынуждены отходить от одного рубежа обороны к другому, в итоге оставили и перевал.  Уже ночью французы совсем очистили долину и бежали к перевалу Фурка, открыв тем самым Суворову путь к единственному здесь месту переправы через Рейсу – Чёртову мосту. Потери армии Суворова при штурме перевалов не были столь катастрофическими как любят живописать беллетристы, всего убитыми и ранеными было потеряно немногим более 300 человек. Ещё несколько сотен просто отстали во время подъёма и не смогли присоединиться к своим частям.

14-го сентября соединённая Суворовская армия двинулась к Чёртову мосту. Дорога к нему проходила через узкий 40-метровый тоннель – Урнерскую дыру (Урнзернская дыра), пробитую в отвесных скалах.

Выход из него защищало всего две роты французов при одной пушке, но преодолеть их огонь российским войскам было невозможно, тогда отряды охотников-добровольцев и егерей, сбросив с себя лишнее обмундирование и снаряжение, обошли эту дыру, взобравшись по скалам и спустившись на дно ущелья, где перешли Рейсу вброд. Французы после недолгой кровопролитной схватки у моста отступили, разрушив за собой часть моста. Суворов тотчас же приказывает разобрать находившийся поблизости деревянный сарай и устроить переправу.  Под огнём французских стрелков суворовские чудо-богатыри связывают брёвна и доски офицерскими шарфами и ремнями и по сооружённому хлипкому настилу устремляются на другой берег.

Пока под французским огнём офицеры связывали своими поясными шарфами брёвна и доски, посланные Суворовым в обход, отряды преодолели горный поток, взобрались на неприступные скалы и опять обошли позиции французов, которые в панике бросились бежать, не успевая даже до конца уничтожать за собой мосты. Ничто не могло остановить суворовских чудо-богатырей, по горящим брёвнам они перебегали через полуразрушенные мосты и дальше преследовали неприятелей. Суворов преследовал их и занял Альтдорф.  До Швица – цели всего горного похода оставался всего один переход, но тут вдруг выяснилось, что дороги дальше вдоль Люцернского озера на самом деле нет.

Французы, защищавшие мост бросаются спасаться бегством. Им едва удаётся вырваться из ещё одной ловушки, уготованной Суворовым. Глубоко в тылу у Амштега путь отступающей дивизии Лекурба должна была преградить австрийская бригада генерала Ауфенберга, но она не смогла устоять под напором «беглецов» и отступила. Лекурб пробился к Альтдорфу, уничтожая за собой мосты. Суворов преследовал его и занял Альтдорф. До Швица – цели всего горного похода оставался всего один переход, но тут вдруг выяснилось, что дороги дальше вдоль Люцернского озера на самом деле нет, а все лодки и суда озёрной флотилии французы увели с собой.

Суворов решает идти в обход по охотничьим тропам, через заснеженный мощный горный хребет Росшток и, перейдя через него, выйти в Муттенскую долину, и оттуда уже идти на Швиц. 16-го сентября армия Суворова начала свой марш через Росшток по пути, считавшемся ранее в это осеннее время, непроходимым. На 16 верст отделявших Альтдорф от Муотаталя авангард потратил 12 часов, а вся армия, растянувшаяся на марше гуськом, совершала этот переход в течение двух дней.

В Муотатале Суворова ожидал новый удар – были получены достоверные известия о том, что корпус Римского-Корсакова, на помощь которому он спешил, был атакован 14-го сентября Массеной и в двухдневном сражении разгромлен и отброшен от Цюриха. В результате чего Суворовские войска оказались окружёнными французами со всех сторон.

Наступление на Швиц теперь не имело смысла. Оставалось только одно – идти через Брагель в Гларус на соединение с австрийцами Линкена и Елачича, которые давно там должны были находиться. 18-го сентября авангардные австрийские части выступили из Мутенской долины, следом за ними 19-го числа двинулся и отряд Багратиона. В Клёнтальской долине они встретили яростное сопротивление 3 - 4-тысячного отряда французов и швейцарцев, перегородившего единственную дорогу вдоль Клёнтальского озера. Только в результате кровопролитных лобовых атак нашему авангарду удалось оттеснить неприятеля и пробиться к Гларусу, но австрийцев там не оказалось, накануне они отступили оттуда в долину Рейна. В боях в Клёнтальской долине наши войска потеряли около 1,5 – 2 тысяч человек, из них более 400 убитыми. Французы и швейцарцы потеряли несколько меньше людей, чуть более 1 тысячи.

В эти же дни пока Суворов прорывался к Гларусу, в Мутенской долине арьергард его армии под командой Розенберга отбивал атаки дивизии Мортье. 19-го сентября опрометчивая рекогносцировка Мортье закончилась для французов тяжёлым поражением. Хотя в дивизии Мортье насчитывалось тогда более 6000 человек, в атаке участвовало всего чуть больше 2 тысяч. Розенберг, располагавший тогда в долине 5,5 тысячами бойцов, не преминул воспользоваться своим преимуществом и решительно атаковал французов, обратил их в бегство и вытеснил из долины. Потери  французов были очень большими, могли доходить до 1000 человек, из них пленных всего около 100 человек, взята была одна гаубица. Российский отряд мог потерять всего несколько сотен человек, из них по утверждениям французов 115 было взято в плен, и даже отбита 1 пушка.

20 сентября произошло новое  сражение. Прибывший к Мортье Массена, собрал 9,5-тысячную группировку войск и  лично возглавил её наступление против Розенберга. Российский генерал также подтянул подкрепления, чем увеличил свои силы до 9000, правда, из них примерно 1850 были казаки. Выдержав сначала тяжёлый оборонительный бой, российские войска затем решительно атаковали французов и наголову их разгромили, отбросив до самого Швица. „Неприятель, — доносил Розенберг, — более 8 верст до самого Швица гнан был". По легенде в этом бою сам Массена едва не попался нам в плен, гренадер Махотин пытался стащить его с лошади, но только оторвал  у генеральского мундира  то ли воротник, то ли эполет. Если эполет, то это был не Массена, коему такие аксессуары на мундире были не положены. Кто-то из мемуаристов упоминал ещё про потерянную им шляпу с генеральским султаном, может быть эта шляпа или воротник трансформировались потом в сознании рассказчиков в эполет. Во всяком случае, разгром Массены был катастрофическим, они потеряли от 2 до 3 тыс. человек, из которых около 1,5 тыс., были взя-ты в плен, в том числе генерал-аджюдан (начальник штаба) Лакур, которого ретивые беллетристы тут же окрестили в генерала Лекурба. Были отбиты 5 французских орудий, которые тут же заклепали и зарыли в землю. Наши войска  потеряли всего около 500 – 600 человек, из них 353 тяжелоранеными, которых пришлось оставить в Муотатале. Всего после ухода российских войск из Мутенской долины, французы там нашли 583 раненых  и больных русских солдат,  множество из которых  впоследствии умерло.

После того, как  австрийская бригада Ауфенберга выступив из Гларуса через перевал Паникс, покинула русских, дальнейшее продолжение армией Суворова боевых действий в сложившейся ситуации потеряло всякий смысл. На военном совете было принято решение идти  по единственному ещё свободному от французов пути через перевал Паникс к Иланцу и далее вдоль долины Верхнего Рейна  на соединение с остатками австрийцев Готце и корпуса Римского-Корсакова. Переход через один из самых труднодоступных перевалов оказался очень тяжёл для измождённой и деморализованной русской армии. Были сброшены в пропасть последние пушки, потеряны почти все мулы около 300.

Французы нападали на арьергард русской армии, но, даже имея запас пуль и артиллерию, обращались в бегство русскими  штыковыми атаками. Последним испытанием был головокружительный спуск с заснеженной горы Паникс.

26-го сентября армия достигла Иланца, французы её больше не преследовали. Альпийский поход на этом был закончен. Так «Русский штык прорвался сквозь Альпы». Из 20-ти тысяч туда дошли только 15. Около 1600 человек было убито в сражениях, или разбилось во время горных переходов, более 3-х тысяч попало в плен, из них большая часть раненых, в том числе оставленных в госпиталях. Однако потери французов, обладавших подавляющим превосходством в численности, были  больше потери русских войск, по крайней мере, точно доходили до 6000 человек. Одних только пленных было захвачено 2778 французских солдат и офицеров, половину которых Суворов сумел  вывести из Альп как свидетельство  победы своей армии.

Альпийский поход для Суворова закончился неудачей, т.к. главной своей задачи по спасению корпуса Римского-Корсакова и разгрому Массены он не выполнил. Но его армию, ни в коем случае нельзя считать разгромленной, хотя и победительницей тоже. Главной причиной «неуспеха» этого похода Суворова сейчас принято считать изначально слишком авантюрный план кампании, разработанный им в расчете на недостаточно инициативно действующего противника.

За этот беспримерный по трудностям и героизму поход Австрийский император награждает его  1-го октября 1799 г. 1-й степенью ордена Марии-Терезии. 28-го октября (17 октября?) Павел подписал рескрипт о пожаловании Суворову чина генералиссимуса, четвёртого по счёту  в истории России. А уже 1-го ноября приказал разработать проект памятника Суворову при жизни – неслыханное дело. 3-го января 1800 года эскиз этого памятника был утверждён императором.

Возвращение в Россию. Смерть

11 ноября 1799 года последовало Высочайшее повеление Павла I о возвращении русской армии в Россию. два рескрипта, в которых сообщается о разрыве союза с Австрией И хотя Суворов с честью выбрался из смертельной ловушки и был готов продолжать войну, чтобы выполнить свой план наступления на Париж, Павел I приказал армии возвращаться в Россию. Он разорвал дипломатические отношения с Австрией.

Во второй половине ноября  армия постепенно сосредотачивается в Аугсбурге и начинает возвращаться в Россию. В Богемии и Северной Австрии армия располагается на зимние квартиры, а сам Суворов останавливается в Праге, в ожидании возможного возобновления войны с Французской республикой. Однако его не последовало и 14 (25) января 1800 года Суворов выезжает из Праги. По дороге он заболевает и, прибыв 2-го февраля в Краков, сдаёт командование армией Розенбергу. Для лечения он уезжает в своё имение «Кобринский ключ», куда прибывает 8-го февраля. Постепенно его здоровье улучшается, благодаря усилиям присланного императором лейб-медика И. И. Вейкарта, но особенно благодаря известию, что в Санкт-Петербурге ему готовится торжественная встреча невиданного размаха. Суворов продолжает свой путь, стремясь побыстрее приехать в столицу. Союзные державы продолжают осыпать Суворова наградами: 28 (или 27) января 1800 г. он награждён баварским орденом св. Губерта; 2-го февраля французскими королев-скими орденами Богородицы Кармелитской и Св. Лазаря.

Однако в это время Суворов неожиданно вновь попадает в опалу. После провала военных кампаний в Швейцарии и Голландии, и незаконченной кампании в Италии, российский император  во всех своих неудачах обвинял естественно кого угодно: вероломных союзников Англию и Австрию, неумелых генералов, только не себя. В конце концов, гнев неуравновешенного императора обрушивается и на Суворова. Павел подвергает его новой опале.  Причиной её, очевидно, было стремление Суворова продолжить войну против Франции в союзе с Австрией, без помощи которой российская армия, по мнению полководца, была неспособна из-за Павловских преобразований самостоятельно вести боевые действия. Относительно её подлинных причин  выдвигаются самые различные версии. Наиболее вероятной, очевидно, является недовольство Павла той характеристикой, которую дал Суворов нынешней русской армии. Суворов в процессе подготовки армии к возможному возобновлению боевых действий против Франции, негативно оценил тогдашнее состояние российских вооружённых сил, уступающих во многом даже австрийцам. Павел с нескры-ваемым раздражением написал Суворову, что он  не приемлет его оценку: «Признанные вами недостатки в войсках наших по частям артиллерийской, квартирмейстерской и провиантской и большая превосходность австрийцев во всех оных частях против нас…».

Суворов …открыто высказался о «преобразованиях» Павла в устройстве русской армии, которые оказались, мягко говоря, ошибкой. Всё, чем так гордился Павел и считал главным своим достижением, как то: уничтожение Генерального штаба (мозга армии), а также и всех штабов разного уровня, чем была разрушена система управления армией; уничтожение дивизионной системы организации войск, снабжения их продовольствием, фуражом, транспортом и всем необходимым; «реформирование» артиллерии; и мн. др. – всё это привело к утрате армией боеспособности. Дошло до того, что самостоятельно, без  использования системы управления, снабжения и пр. союзной австрийской армии, российские войска оказались неспособны вести боевые действия.

.Такого приговора своей «реформе» армии Павел, естественно, вытерпеть не мог. Тотчас же он обрушивает на Суворова собственные обвинения в нарушении устава, обвиняя уже его самого в расстройстве армии. 20-го марта Павел потребовал от Суворова дать отчёт о том, что во время военной кампании при нём состоял дежурный генерал, который по уставу полагается  только императору.  Затем следует приказ императора, перечёркивающий все победы Суворова, которые, по мнению Павла, не стоят того «преступления», которое совершил генералиссимус в своей армии: «Во всех областях, составляющих службу, сделано упущение, даже и обыкновенный шаг нимало не сходен с предписанным уставом».

Торжества по случаю приезда Суворова в Санкт-Петербург отменяются, ему предписывается въезд в столицу только в ночное время суток, и запрещается посещение императорского дворца, приостанавливается и сооружение памятника полководцу.

Получив такой незаслуженный удар в спину, Суворов теряет последние силы, болезнь его обостряется. 20-го апреля совсем разбитый – «в весьма слабом состоянии» он приезжает в Петербург,  останавливается в доме Д. Хвостова - мужа своей племянницы. Павел продолжает унижать его, лишает адъютантов, состоявших при нём  всю Итальянскую кампанию и Альпийский поход, которых отсылает в полки. Очень быстро Суворов, которого ещё не оставляла надежда на выздоровление, теряет последние силы и 6 (18) мая 1800 года во втором часу по полудни умирает. Последний предсмертный бред его был о несбывшихся военных планах, о походе на Геную и разгроме безбожных французов.

По одной версии, на смертном одре Суворов сказал любимцу императора графу Кутайсову, приехавшему потребовать отчёта в его действиях: «Я готовлюсь отдать отчёт Богу, а о государе я теперь и думать не хочу…».

Официального объявления о смерти и похоронах Суворова по распоряжению Павла сделано не было.  Но известие о кончине национального героя быстро облетело столицу, толпы петербуржцев всех сословий запрудили улицы близ дома на Крюковом канале, где так и оставалось  тело Суворова до погребения, желая почтить память героя. Хотя многие из представителей «высшего света» побоялись приехать проститься с опальным полководцем,  опасались даже проезжать мимо дома Хвостова. Похороны Суворова, несмотря на то, что заранее выбранная дата, была неожиданно перенесена, прошли при огромном стечении народа.

Почести, которые оказывались Суворову на похоронах армией, точнее всего тремя пехотными батальонами и полком Конной гвардии, никак не соответствовали почестям «подобно отдаваемым особе его императорского величества», как приказывал ранее сам Павел. Обряд был назначен по чину фельдмаршала.

Вынос тела  состоялся 12 мая в 10 часов утра. Траурная процессия полтора часа шествовала через город к месту погребения. Улица Садовая и Невский проспект, по которым везли тело, были запружены народом, все балконы и даже крыши домов были усеяны людьми, многие при приближении катафалка становились на колени – поистине это были похороны национального масштаба.

Император на похоронах не присутствовал,  он так и не простился со своим «родственником» - «кузеном сардинского короля». По одной из легенд Павел все-таки встретил траурную процессию на углу Малой Садовой и Невского, но случайно – просто из-за скопления народа не смог проехать после смотра своей  гвардии, который он проводил в этот день.

Под грохот орудийной канонады полководец был погребен в Благовещенской нижней церкви близ левого клироса в Александро-Невской лавре. На плите и на настенной доске были сделаны одинаковые надписи. Настенная доска в форме фигурного щита золоченой бронзы, в центре которого овальный медальон, обрамленный знаменами. Над ним аллегорический рельеф: шлем, палица Геркулеса, букрании, гирлянды; внизу — щиток с головой Медузы и алебардами. На медальоне выгравирована надпись: Здѣсь лежитъ / Суворовъ. / Генералиссимусъ / Князь Италiйскiй / Гр. Александръ Васильевичъ / СуворовъРымникскiий, / родился 1729го г. Ноября 13го дня, / скончался 1800го года Маѩ 6го, / Тезоименитство его Нояб.24го.

На ошибочность даты рождения уже тогда указывали многие близкие Суворову люди, в том числе его вдова и денщик Прохор Дубасов, но до 1850 года надпись на плите оставалась без изменения.  Только на 50-летие  со дня смерти Суворова внук умершего полководца, Александр Аркадьевич  заменил плиту на могиле, выполняя последнюю волю своего деда. По свидетельству Фукса - правителя канцелярии  полководца, Суворов, возвращаясь из швейцарского похода, в городе Нейтингене осмотрел гробницу австрийского фельдмаршала Лаудона. Читая многословные, пышные надписи, прославлявшие Лаудона, полководец задумался и тихо, едва слышно сказал Фуксу: — К чему такая длинная надпись? Завещаю тебе волю мою. На гробнице моей написать только три слова: «Здесь лежит Суворов».

Эта короткая надпись: «Здѣсь лежитъ Суворовъ» и теперь выбита на могильной плите.

"Суворов», — говорил его соратник генерал Дерфельден, - "пробежал обширное поле Истории всех веков; со вниманием читал, слушал биографии великих мужей; хвалил примеры их величия; но для своей славы проложил новую, дотоле неизвестную тропу. Не имея сановитости и дара слова Румянцева, миллионов По-тёмкина и одаренный от природы не видною наружностию, он начал играть ролю, ни от кого не заимство-ванную, а самим им для себя сотворенную и выдержал ее во всех превратностях долговременной жизни: был героем и казался чудаком.”
Моро — соперник в славе самого Бонапарта, так отзывался о Суворове: "что никто лучше его не умел оду-шевлять войск, не соединял в высшей степени качеств военачальника; что главные его подвиги в Италии: сражения при Нови и при Треббии, особенно марш на Треббию, который есть совершенство в военном ис-кусстве.”
«Я был очень молод во время сражения при Треббии; эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру; меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов» — говорил наполеоновский маршал Макдональд.
Талантливый генерал, а впоследствии маршал, Массена говорил, что отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова.