Флигель-рота

Будем надеяться, что это начинание не будет последним, и работы по увековечиванию памяти воинов обеих армий продолжаться, и со временем на р. Березине создастся целый воинский мемориальный комплекс. Актуальность такой работы очевидна, ввиду приближения эпохальной юбилейной даты – 200-летия Отечественной войны 1812-го года. 

Хочется верить, что мы увидим, наконец, на полях сражений не просто обелиски, а скульптурные композиции достойные величия подвига, совершeнного простыми солдатами далeкой эпохи. Заслуживают достойного увековечивания памяти и русские и французские солдаты: и самоотверженные понтонeры Великой армии, и героические конные артиллеристы роты Арнольди российской армии, и многие другие известные и неизвестные герои. 

Чтобы внести свою лепту в дело подготовки юбилейных торжеств на Березине и собрались здесь реконструкторы. Будем надеяться, что опыт, приобретeнный ими в ходе проведения торжеств и самой баталии, ляжет в основу для дальнейшей работы по подготовке юбилея 2012-го года. За один год к нему не успеешь подготовиться, начинать нужно уже сейчас, продумывать сценарий, отрабатывать действия конкретных подразделений и даже отдельных людей, исправлять ошибки и недочeты.

О том, как проходили торжественные мероприятия по празднованию 195-й годовщины сражения на реке Березина помогут представить воспоминания одного из их участников.

«Около 9-ти часов вечера 20-ть какого-то числа ноября  сего года остатки «Флигель-роты» Московского гренадерского полка (всего 4 человека) загрузились, наконец, в автобус, отправляющийся на Березину. В предвкушении путешествия, не столь утомительного, как другие долгие поездки, все были в приподнятом настроении, тем более что и предстоящее сражение ожидалось быть весьма занятным. Даже непредвиденная задержка в отправлении не испортила общего радостного состояния духа. В один из автобусов военно-исторического каравана не то, чтобы врезалась, а лишь слегка «прикоснулась» одна «мадам в иномарке».
В итоге, все три автобуса простояли на месте около 3-х часов сначала в ожидании приезда ДПС, а затем и окончания всех разборок. Все это даже не злило, а веселило народ, дружно отпускавший шутки про происки «конкурентов», которые подослали эту «мадам в шляпе» и таким элегантным приемом практически сорвали большую часть запланированных на следующий день официальных мероприятий.
Вызывало только недоумение, почему остальные неповрежденные «мадам» автобусы остались стоять на  месте и дожидались своих коллег, ведь, судя по всему, у 3-х автобусов нашего каравана  были разные пункты назначения, так как расселять людей планировалось в совершенно разных местах, отдаленных друг от друга едва ли не десятками километров. Впрочем, такому неразумному поведению водителей уже и не стоит удивляться. При современном развитии навигационных систем, дорожных карт и т.д. они продолжают ездить по-старинке – друг за другом, гуськом.
В итоге такого ничем не мотивированного простоя, а затем и абсолютно тупого колесения по дорогам в окрестностях г. Борисова мы намотали лишних 5 часов (если не 6) нахождения в автобусе. Для восьми часов чистого времени, требующегося для проезда к пункту назначения, дополнительные 5-6 часов – это очень большая «накрутка».
Развезя все группы из остальных автобусов по местам дислокации, наконец-то, и наше транспортное средство двинулось к пункту назначения – как оказалось, это был армейский учебный центр. Добрались мы до своих коек в казарме едва ли не к половине двенадцатого дня. Время завтрака давно уже прошло, и, судя по всему, мы уже не попадали и на парад в Борисове. К тому же выяснилось, что кормить нас в этом учебном центре и не собирались, и питание для нас организовано в 1-й городской гимназии. 
Но делать было нечего, народ погрузился в уже порядком поднадоевший автобус с вечно всем недовольными водилами-скандалистами, и все поехали то ли на поздний завтрак, то ли на ранний обед. Народ мучился вопросом, а что было бы, если бы мы вовремя выехали из Москвы, т.е. в 20.30, прибыли спустя 8-9 часов, в 5.30 утра по московскому или в 4.30 по местному времени. То есть ночь практически была бы бессонной, а ведь на следующий день был назначен парад и репетиция сражения, а для солдата нет ничего важнее, как хорошо выспаться. Что-то здесь было явно не додумано.
Наконец, подкрепившие свои силы и изрядно повеселевшие бойцы нашего отряда опять погрузились в автобус и отправились в казарму обмундировываться. Не успели мы перевести дух после сытного завтрака и облачиться в мундиры, как пришло время опять грузиться в автобус. Опять мы поехали в г. Борисов. Ехали-ехали и опять приехали -  в гимназию на обед.
Тяжело вздохнув, мы тут же съели всe предложенное очаровательными хозяйками и медленно побрели, как волк в известном мультфильме, по направлению к автобусу. Честно говоря, уже все устали от безделья и хотелось что-нибудь поделать, пусть даже помаршировать по грязи под нудным дождиком. Наконец-то, мы отправились на репетицию. Вот только если кто-нибудь бы знал, где проводится эта репетиция.
Чудом связавшись с организаторами SMS-кой, мы получили исчерпывающую информацию про место репетиции: «на поле боя, у русского памятника…». Где это и как туда добраться, никто из нас не знал, а водители и подавно. Кое-как у местных автолюбителей выпытали информацию и, наконец, поехали по нарисованной схеме. Никаких признаков завтрашнего праздника мы в городе не заметили: ни рекламы, ни плакатов, ни, тем более, указателей на дорогах. В итоге,  и на этот раз наши «сусанины» умудрились заблудиться в трех соснах.
Когда мы, наконец-то, попали на поле, боем там уже и не пахло. Моросил нудный дождик, ноги скользили по липкой чавкающей грязи. В начинавшихся сумерках мы даже не смогли разглядеть в низине под холмом русло Березины и не понимали вообще, где мы находимся, на какой стороне реки, что за события происходили на этом месте в реальности и что нам предстоит здесь изображать. Хорошо хоть, что разглядели памятник с российским двуглавым орлом коронованным, правда, почему-то одной короной.
Помесив немного грязь на поле в сумерках, мы так и не увидели неприятеля и не разглядели, а скорее догадались, что где-то внизу топчется на месте кавалерия, должно быть, французская и русская вперемешку. Внезапно наступившая полная темнота, хотя еще не было и пяти часов по местному времени, сделала дальнейшее наше пребывание на поле бессмысленным. Мы медленно потащились по грязище на  дорогу, к автобусу.
Не очень радостное настроение после всех перипетий прошедших суток скрасил обильный ужин, накрытый очаровательными хозяйками 1-й гимназии.
Оставшееся после отбоя время потратили на изготовление зарядов.
На следующий день было объявлено, что мы должны прибыть на место к 11 часам утра. Зачем так рано, при условии, что реконструкция сражения раньше 14-ти часов почти никогда не начиналась, никто и понятия не имел.
Немного мы узнали и в воскресение утром, когда прибыли на поле боя. Заметили только участок земли, огороженный милицейской лентой, в центре которого возвышался больших размеров деревянный православный крест, рядом с которым виднелась куча свежевыкопанной земли. Очевидно, что там была выкопана яма или могила. Вот только для кого, мы и понятия не имели. Неужели для обнаруженных непогребенными останков героев Отечественной войны 1812 года. В это с трудом верилось, хотя все знают, что на Березине много копали и археологи, и поисковики, и «черные копатели», и даже особые подразделения армии Белоруссии». 

Хотя, наверное, сейчас только эти последние и остались.

Как выяснилось впоследствии, да и то только по слухам, где-то были найдены захоронения с останками людей, которые были идентифицированы как принадлежащие солдатам Великой армии Наполеона. Их-то и решили перезахоронить недалеко от памятника, установленного в 1992 году.

«Якобы были найдены не только французские, но и останки одного русского солдата. Для его погребения и была устроена могила под православным крестом.
Но всего этого мы тогда еще не знали. Когда нас стали выстраивать вокруг креста, понятно было только одно, что ближайшие часы нам предстоит простоять на одном месте, создавая фон для каких-то официальных мероприятий. Перспектива эта была, мягко говоря, безрадостная».

С одной стороны, такие церемонии, конечно же, важны. Отдать дать памяти солдатам обеих армий, выполнившим свой долг, - это святое дело. Но с другой стороны, надо думать и о живых людях, то есть о нас. Мы вовсе не солдаты, которые обязаны выполнять все прихоти начальства, а обычные люди, которые собрались, чтобы встретиться и пообщаться друг с другом, со своими старыми знакомыми и встретить новых. А торчать столбами целый час в ожидании начала официоза, а затем еще целый час выслушивать официальные речи различных функционеров от власти, культуры, … и т.д., мы не очень то и жаждем. Да и религиозные церемонии для многих людей, особенно старой советской закваски, являются чем-то вроде этнографического фольклорного элемента в этих мероприятиях. К тому же, среди реконструкторов масса людей, принадлежащих, хотя бы номинально, к другим конфессиям. А тут всех стригут под одну гребенку, и все это вроде бы даже, безусловно, хорошее дело превращается в показательное действо и даже фарс.

«Никто из нас не против официальных мероприятий, но они должны быть не в ущерб живым людям. Во всем нужно знать меру: церемонии должны быть простыми и короткими.  На холоде без движения людей вообще долго держать нельзя».

А если этого не удается избежать, например, когда требуется присутствие почетного караула, то отряжать в него надо не всю «армию» реконструкторов, а выборные подразделения. Для поддержания же сил надо было хотя бы обеспечить людей горячим чаем с какими-нибудь плюшками. Я уже не говорю про закуски. Тут не столько важно количество градусов в угощении, сколько элементарный знак внимания и заботы о людях. На доброе отношение и мы ответили бы всей душой. Так хотелось пройти церемониальным маршем мимо могилы русского солдата, чтобы хоть посмотреть на то место, где она находится, ведь из строя лично мне ничего не было видно. Да и посмотреть на клубы своей армии и противника, марширующие мимо,  тоже не помешало, ведь мы, разбросанные по разным местам ночлега, так и не знали, кто же здесь собрался. Именно отсутствие возможности пообщаться с коллегами явилось одним из главных разочарований поездки на Березину. Впрочем, разочарований было еще много впереди.

Одно из них – это то, что церемония была какой-то странной. Погребение солдат французской армии и русского солдата прошли без отдания воинских почестей: прощального салюта и исполнения государственных гимнов. Военный оркестр исполнил только гимн Белоруссии. Хотя можно предположить, что музыканты не знали гимна Российской Империи, но «Марсельезу» и гимн РФ (набивший уже всем оскомину) они-то, наверняка, знали, вот только команды на их исполнение они не получали. То, что с командами в Белоруссии не все в порядке, ни для кого не является секретом. Чересчур усердные исполнители перекрыли в округе все дороги, так что на празднества едва успели попасть одни из главных действующих лиц – Минский пехотный полк, а некоторые группы реконструкции вообще не смогли проехать за оцепление.

Не состоялся и церемониальный марш, или парад, на котором можно было бы представить все группы реконструкции, собравшиеся на праздник. Хотя в данном случае можно оправдаться в невозможности проведения парада из-за ограниченности места, отсутствия дорожного покрытия, плохих походных условий и т.д.

«Наконец наш импровизированный взвод отправился на исходные позиции русских войск. Присоединили нас к сборному батальону стоявшему в 1-й боевой линии, по принципу, раз мы одеты в шинели, а в этом батальоне людей в шинелях было подавляющее большинство, то нам там и место. Тут мы ещe успели немного порепитировать в отработке различных перестроений. Люди, собравшиеся в одном строю впервые, на удивление действовали весьма слаженно, так что нас сильно и не мучили. 
За оставшиеся до сражения несколько минут «полковой» батюшка наскоро провeл молебен и благословил русских ратников на битву, окропив святой водой. Едва он успел пройти вдоль строя, как прогремел первый выстрел сражения. Вслед за которым французская артиллерия открыла оживлeнную канонаду по нашим позициям. Перед самым нашим строем полыхнуло пламя якобы «разрыва французского снаряда». Пиротехники не пожалели в закладку керосина, и нас обдало горячим воздухом, хотя со стороны всe это выглядело весьма эффектно, публика была в восторге.
Тотчас же российская артиллерия ответила на вражеский огонь. В районе деревушки, очевидно, по мысли организаторов это были Брыли, среди строений взметнулись вверх столбы разрывов. Русская пехота двинулась в атаку. Перескочив через канаву с засасывающей грязью на дне, мы неспешно пошли по перепаханному полю, впрочем, идти было не так трудно, как представлялось, т.к. грязь со вчерашнего вечера подсохла и подмeрзла. Батальон шeл на удивление слаженно и стройно, словно на плацу, как будто бы мы всю жизнь тренировались ходить в таком составе. Со стороны, как говорят, мы вообще производили ошеломляющее впечатление на неизбалованную таким зрелищем публику. Да и было на что посмотреть. В  нашем строю были и знамeна и музыканты и куча офицеров, да и солдаты были прекрасно и главное единообразно обмундированы, что всe вместе создавало впечатляющую картину, в отличие от тех же французов, строй которых формировался из множества небольших и по-разному пeстро одетых подразделений. 

Всe также неспешно, но главное красиво, батальон продолжал двигаться по полю, не совершая особых манeвров, но строго выдерживая равнение развeрнутого строя. Впереди нас не было ни застрельщиков, ни егерей, которые бы «открывали» неприятеля, поэтому для многих было неожиданностью увидеть в 50-ти метрах от себя выравнивающийся строй французской пехоты, только что вышедшей из деревни. Нас тут же обстреляли, но и мы не замедлили с ответом. Обменявшись залпами, мы уже подумали, что скоро двинемся вперeд в атаку, но первыми перешли в наступление французы. Обрадованные мы ринулись, было, им навстречу. Но оказалось, что в тот  момент когда «Флигель-рота» шла вперeд, весь батальон двигался совсем в другом направлении, т.е. назад. Причeм батальон не отступал, а именно бежал в паническом ужасе.
«Флигель-рота» ещe пыталась сблизиться с неприятелем, который остановился и вовсе не собирался преследовать беглецов, но вместо французов на наше подразделение набросились собственные командиры, которые принудили-таки нас начать отход. 
Чем объяснялся такой манeвр, мы так и не поняли. Сценарием? Задумкой режиссeра? Но на поле боя всякое действо должно оправдываться логикой событий, наше бегство не было оправдано ничем. С какого перепуга  мы должны были скакать по полю, как зайцы?
«Флигель-рота» медленно отходила по направлению к позиции русской артиллерии, прикрывавшей своим огнeм отступление батальона. Всe это время и нас пытались принудить к постыдному бегству, чем только ещe больше разозлили. Мы упрямо смыкали ряды и продолжали неспешно идти к лесу. Желания «воевать» по таким правилам не было больше никакого. Мы едва не ушли совсем в лес – в партизаны, подальше от офицеров и сценаристов».

Офицеры, управляемые по рации кем-то издалека, безвольно исполняли чужие приказы, тормозили весь ход сражения, превращая его в унылое безрадостное топтание на месте, отбытие номера. Нельзя так душить инициативу, убивать импровизацию, на корню уничтожая все  порывы людей. Ведь мы  не наeмные артисты-статисты, за деньги выполняющие все прихоти того, кто заказывает музыку. Сюда люди собрались как на праздник для души, для собственного удовольствия. Ну, а если нас держат за наeмников, то будьте любезны, платите нам как наeмникам, тогда и будете иметь право за ваши деньги, требовать всего чего пожелаете.

Сейчас уже настало такое время, когда надо разобраться во взаимоотношениях верхов и низов в движении реконструкции, чтобы по возможности соблюсти интересы всех сторон участвующих в этом процессе. Пока же видно, что ущемлены права рядовых членов движения, которые, не имея возможности реализовать свои чаяния, теряют всякое желание участвовать в процессе на положении «пушечного мяса». Лучшие и наиболее профессиональные кадры реконструкторов отказываются существовать в таком статусе и уходят, «новая поросль» ни в коей мере пока не может отвечать высоким требованиям, а в результате всe движение стремительно деградирует. Видимость благополучия для непосвящeнных ещe остаeтся, но внутри всe гниeт. Хотя этот процесс, как известно всегда начинается с…, ну сами знаете с чего. 

Провоцировать конфронтацию, конечно же, не хочется, но надо разобраться. Вариантов разрешения подобных проблем существует несколько, но вряд ли они будут применимы в нашей среде. Ведение профессионального статуса для реконструктора, с созданием, если хотите профсоюза, сейчас в нашей стране невозможно. Да и сама среда реконструкторов как людей чрезвычайно пассионарных в своeм большинстве, не может в принципе быть управляемой извне. Замещение пассионариев послушной «серой массой», приведeт к ещe скорейшей деградации. Оформление реконструкции как военно-спортивного или ещe какого-нибудь добровольного общества также нереально, никто в государстве с нами возиться не захочет. Прямо хоть получай статус «народного хореографического ансамбля танцев на стерне», или «кружка любителей марширования по грязи». 

Если бы «движение реконструкции» научилось зарабатывать деньги, а не только тратить или отмывать чужие, многие проблемы удалось бы решить. Пока же при нынешних условиях существования реконструкции нужно искать баланс между разными вариантами его развития. Для «наeмников» - профессиональных реконструкторов чeтко очерчивать строгие рамки, а любителей – «добровольцев» милостиво допускать к участию «в отведeнном месте в разрешeнное время». Взаимное сосуществование и соревнование двух систем может в конечном итоге породить качественный продукт.

«Беглецы 1-й линии, перемахнувшие через канаву, пытались, под прикрытием войск 2-й линии, снова выстроиться фронтом. 

Наше место в сражении заняла 2-я линия. Она выдвинулась на поле и открыла огонь, а затем начала сближаться с неприятелем. 
Наконец, и наша бывшая 1-я линия снова построилась, и пошла в наступление вслед за 2-й. С обеих сторон разгорелась ожесточeнная артиллерийская канонада. То и дело кверху взметались фонтаны разрывов, в одном из которых кувыркалось чучело то ли русского, то ли французского солдата, что вызвало у публики необычайное оживление. 
Замешкавшаяся в грязи порядком уже растоптанного поля наша линия (оказавшаяся теперь 2-й) была послана вперeд замечательной командой: «Вторая линия, бегом вперeд!» Т.е. по мысли командующего мы должны были 1-ю линию стоптать на своeм бегу. Кое-как прочавкав по грязи мы спокойно выстроились фронтом, и примкнули к левому флангу  стоявших впереди нас частей. Было дозволено открыть огонь по неприятелю, который стрелял поживее нашего. Никаких атак в штыки не было и в помине. В общем, было довольно-таки скучно топтаться на месте. Но тут нас, наконец, развеселила французская кавалерия, стремительно атаковавшая русскую пехоту на нашем правом фланге.

Нам было приказано отступать. Но это отступление больше походило на паническое бегство. Картина была впечатляющая, по всему полю, почти до самой Березины мчались врассыпную французские гусары, кирасиры и гвардейские конные артиллеристы, преследующие убегающих  со всех ног русских пехотинцев. «Флигель-рота» так быстро бегать не умеет, поэтому остановилась на месте, и выстроилась в каре, точнее, в кучку, к которой примкнули ещe некоторые бойцы. Неприятельская кавалерия не решилась атаковать наше импровизированное построение, увлeкшись преследованием более лeгкой добычи. Лишь вдоволь натешившись погоней за беглецами, отдельные кавалеристы обратили внимание и на нас. Хотя сильно наше каре так и не атаковали, лишь подскакивали на необстрелянных, но очень резвых лошадях. Однако скрестить свои штыки с вражескими клинками нам всe же удалось, и мы изрядно повеселились, приветствуя неприятелей.
В конце концов, и мы очистили поле боя, отступив к лесу, по пути сиганув со всего маху через канаву. Находясь в безопасности от атак французской кавалерии, нам оставалась одна забава. Чтобы хоть как-то занять себя, мы, рассыпавшись, открыли редкий огонь, по находящимся ещe на поле отдельным всадникам и французской пехоте. Слева от нас и чуть-чуть сзади вела огонь русская пушка, хотя как нам показалось и не очень то громко, наши ружейные выстрелы почти не уступали ей в грохоте. Действуя большей частью в рассыпном строю, мы продолжали прикрывать то левый, то правый фланг выстраивающейся снова на краю поля линии русской пехоты. Впрочем, занятие это без явного противодействия со стороны неприятеля было не очень-то и весeлое, если не сказать вовсе бессмысленное.
Наконец в русской армии наметились признаки решительного наступательного движения. Мы также приняли в нeм участие, выстроив свой взвод на левом краю общей линии. Наступление  массы людей в одном общем развeрнутом строю производило завораживающее впечатление. Пресловутая «Бородинская баталия» может только позавидовать слаженности действий такого большого количества русских пехотинцев.
Чтобы не портить такую красоту атаки общей свалкой обе армии остановились на почтительном расстоянии друг от друга и начали перестреливаться. Толку в этом было мало, никто не хотел падать в грязь, изображая кровавые жертвы обстрела, в общем,  игры в войнушку не получалось. Мы продолжали лениво вести перестрелку совсем без особого желания, и наши чувства как будто передались нашему оружию, которое, разочаровавшись в таком способе ведения войны, начало выходить из строя одно за другим.

Сначала у одного из капсюльных ружей напрочь забило бранд-трубку, которую ничем не удавалось пробить. А вскоре и вовсе произошло «ЧП» - у кремнeвки разорвало ствол. Это ружьe было составное, т.е. собиралось из двух половинок, и как раз в месте стыка его и разорвало пополам. Каким то чудом никто серьeзно не пострадал, хотя самому стрелку досталось сильно. Порошинками, как осколками, ему посекло лицо, а щепой от ложа порвало кисть руки. Первое впечатление от увиденного нами вынырнувшего из порохового облака гренадера было просто ужасным – всe в крови: лицо, руки, даже полы шинели были забрызганы пятнами крови. Но боец на удивление держался молодцом, даже порывался продолжать огонь из обломка ружья как будто из штуцера. Однако всем было уже не до шуток, и нашего раненого пришлось, чуть ли не насильно сопровождать к опушке леса, где ему могли оказать медицинскую помощь.
Полковой лекарь вылил на пострадавшего несколько склянок с перекисью водорода, и после этого промывания стало ясно, что раны его не опасны. Их ещe раз обработали всякими защитными кремами, и наш боец попал под опеку местных жителей, которые, укрываясь в лесочке, наблюдали за ходом сражения. Раненый герой тут же стал объектом всеобщего внимания и заботы. 
Наш взвод в результате всех этих событий лишился двух действующих ружей и двух бойцов выведенных из строя. Но даже и в таком усечeнном составе мы приняли участие в наступлении русской армии. Впрочем, и на этот раз до решительных схваток дело так и не дошло. Армии остановились на почтительном расстоянии, лишь изредка постреливая друг в друга. У нас же патронов давно уже не осталось, и мы едва было совсем не загрустили от бесцельного стояния на месте.

Если бы не кавалерия и наша и французская носившаяся как угорелая то слева, то справа от нас, а то и вовсе в нашем тылу, нам вообще нечем было бы заняться. А так мы хоть поглазели как ребята-кавалеристы оттягивались от всей души, гоняясь друг за другом. Им было, конечно же, несравненно веселее, чем нам. Хотя веселье это было относительное. Многие лошади настолько «завелись», что стали почти неуправляемыми. Всадники слетали с них гроздьями, даже многие корифеи-наездники не убереглись от падений. Лошади, сбросившие своих седоков, носились по полю вместе с остальными, но некоторые мчались сломя голову неизвестно куда, их так и не удалось поймать, и они пропали вместе с сeдлами и прочей амуницией. «В Кихтилюс наверное поскакали. Они ведь оттуда родом!» - Шутка!
Впрочем, многим кавалеристам на поле было не до шуток. Их лошади чудили, как могли, одна на всeм скаку прямо-таки врезалась в лес, словно хотела, чтобы еe наездника ветки деревьев порвали по кусочкам. Каким то чудом всадник удержался на коне, а не остался висеть на ветвях как тряпичная кукла, разодранная на ленточки».

«Так и мы в сражении на Березине продолжали топтаться на месте и месить грязь. Назвать всe ещe продолжавшуюся перестрелку боем  можно было только с большой натяжкой, действующих ружей на русской стороне считанные единицы, да и те «действуют» только через раз, если не через два-с. На крайнем правом фланге русского фронта отдельным действующим в рассыпном строю егерям удалось-таки, наконец, сойтись с неприятелем в рукопашной схватке, правда, при этом одного нашего егеря французским стрелкам из 7-го лeгкого полка удалось взять в плен. На выручку, пока французы окончательно не утащили его к себе, из нашего фронта бросилось, по милостивому соизволению «их благородий» несколько человек. В короткой, но весьма динамичной схватке у самых строений деревни Брыли (названной так, конечно же, в честь небезызвестного всем «товарища Брыля, Фомы Остаповича» - Опять шутка!) егеря отбили. Возвращаясь обратно, с собой прихватили также и многострадальное чучело, над которым французы долго издевались, и даже пытались повесить его на колодезном журавле. Журавль, правда, этого не выдержал и рухнул.

Две армии стояли друг напротив друга на достаточно отдалeнном расстоянии, и уже не знали чем заняться. Наблюдать за кавалерией надоело, да и на поле еe оставалось слишком мало, только отдельные всадники, которые где-то в тылу у французов изображали перед зрителями кавалерийскую рубку за батарею. Русская конница скрылась в лесу с тем, чтобы перегруппироваться и нанести по неприятелю запланированный сценарием решительный удар, но тут последовала команда «отбой». Занесeнный уже было для удара мощный «кавалерийский кулак» повис в воздухе, так и не обрушившись на вероломных французов всей своей мощью.
Противостояние пехотных линий давно себя исчерпало. Отдельные «заводилы» пытались как-то ещe расшевелить народ, но всe впустую. Слева от нас какой-то «поляк» настолько близко подобрался к нашему фронту, что один из бойцов не выдержал и выбежал из строя, чтобы сразиться с наглецом в поединке один на один. Схватка, правда, получилась не долгой. Оба бойца поскользнулись и рухнули со всего маху в грязь, да так и остались там лежать, сжимая друг друга в объятиях, не в силах подняться. Подбежавшие к ним первыми добровольные помощники из русского фронта тут же штыками «прикололи супостата», а затем подняли своего бойца. «Полякам» же стоило больших трудов «отодрать» своего коллегу от его противника, и оттащить обратно к себе в строй.
На этом, пожалуй, можно и закончить описание баталии, т.к. более ничего интересного на поле не происходило. Про попытку, уже по окончании сражения, провести по-казательную атаку силами обеих армий прямо на толпу зрителей (кстати, любимое развлечение Александра Васильевича Суворова в бытность его командующим русской армией в Варшаве), вспоминать даже и не хочется. Она с треском провалилась. Заходить фронтом шириной в 100-150 человек в узкий коридор, куда едва смогли бы втиснуться 30-40 человек, это надо было додуматься. В итоге началась толкотня, получилась каша. Отдельные группы, застоявшиеся без дела, ринулись, чуть ли не по-настоящему в атаку, с криками «ура», и едва не проломили толпу зрителей. К счастью всe обошлось без грубостей, и закончилось к взаимному удовольствию сторон обычной картиной братания, совместного фотографирования и попытками разобрать реконструкторов на сувениры». 

Хочется верить, что в скором времени берега реки Березины в месте переправы войск Великой армии и кровопролитных боeв Отечественной войны 1812-го года преобразятся в один огромный мемориальный комплекс, увековечивающий память погибших. Надеемся, что Березина станет местом паломничества ревнителей военной истории из разных стран, чьи предки сложили здесь головы, до конца выполнив свой воинский долг. Поляки, итальянцы, немцы, швейцарцы и многие другие народы сражались в рядах французской армии, в том числе и на белорусской земле. 

Но так же хочется надеяться, что и реконструкторам здесь найдeтся местечко, что будет создана некая военно-историческая база или центр, где можно будет воссоздать атмосферу эпохи наполеоновских войн. Где будут построены редуты и ложементы; хотя бы «киношные», но зато вполне осязаемые деревушки; на месте переправы возведены мосты, по хлипкому настилу которых могли бы все желающие пройти и заглянуть в мутные воды Березины, в надежде разглядеть на дне «сокровища» Великой армии, которые нужно будет туда периодически подбрасывать. Хочется видеть центр, где можно будет не только устраивать «манeвры» и «баталии», но и снимать на натуре клипы, ролики и даже фильмы военно-исторической тематики. Пока же обо всeм этом нам остаeтся только мечтать.