Флигель-рота

Василий Яковлевич Чичагов (1726-1809)

Первый в истории моряк, награждённый 1-й степенью ордена Святого Георгия. 

Потомок старшего, но небогатого Костромского дворянского рода, сын сподвижника Петра 1, Якова Матвеевича, родился 28 Февраля 1726 года (а по показанию сына - в 1725 г.), учился в учрежденной Петром I  Московской школе навигацких наук и пополнил свои знания в Англии. Зачисленный на службу в 1742 г. гардемарином, он в 1745 г. произведен в мичманы, но первое плавание совершил только в 1757 г. на корабле «Св. Михаил», отправленном в Зунд «по секретной комиссии». Затем Чичагов участвовал в экспедиции к берегам Пруссии, во время Семилетней войны.

В 1764 году был назначен начальником экспедиции для отыскания морского пути из Архангельска через Северный Ледовитый океан к берегам Северной Америки, к Алеутским островам между Гренландией и Шпицбергеном, затем на запад и через Берингов пролив (где экспедиция должна была встретиться с отрядом П. К. Креницына) к Камчатке. В 1765 году вышедшая из Колы «секретная экспедиция» под его командованием достигла 80° 26’ с. ш. к северо-западу от Шпицбергена, побив рекорд Г. Гудзона. Сплошные льды не позволили продвинуться далее и экспедиция Чичагова возвратилась в Архангельск. Во время второй попытки в 1766 г. удалось достичь 80° 30’ северной широты. Разумеется, плавания в те годы и не могли привести к успеху. Чичагову можно поставить в заслугу уже то, что он без потерь вернул свои суда с экипажами от кромки вековых льдов к родным берегам. Более того, капитан бригадирского ранга доказал, что такая задача невыполнима для деревянных парусников.

В 1768 г. он был назначен главным начальником Архангельского порта, заняв этот пост, Чичагов боролся со злоупотреблениями среди чиновников и моряков. После начала русско-турецкой войны 1768–1774 гг. он старался увеличить возможности верфей, предложив закладывать сразу по 6 кораблей вместо 4. Построенные архангелогородцами корабли шли на Балтику. В 1770 году туда же вызвали произведенного в контр-адмиралы Чичагова. Он обучал экипажи для кораблей Балтийского флота, в 1772 году одну из подготовленных эскадр провел без потерь на Средиземное море. Вернувшись, стал главным командиром сначала Ревельского, затем в 1773 г. Кронштадтского порта. Благодаря его стараниям и последняя ушедшая на Средиземное море эскадра благополучно достигла цели.

26 ноября 1773 года за проведение 18 морских кампаний был награждён орденом Святого Георгия IV степени.

Во время русско-турецкой войны 1768—1774 гг. командовал отрядом Донской флотилии в 1772—1774 гг. оборонявшей Керченский пролив. 

Боевое крещение в качестве флагмана контр-адмирал Чичагов получил на Черном море. Весной 1774 года эскадра Азовской флотилии под его флагом крейсировала у входа в Керченский пролив. 9 июня с русской эскадры из 3 фрегатов и 2 «новоизобретенных» плоскодонных кораблей увидели турецкий флот. Чичагов пошел на сближение и обнаружил, что к охраняемому им проливу направляются 5 линейных кораблей, 9 фрегатов, 26 галер и шебек, несколько меньших судов под командованием адмирала. Заметив русскую эскадру, турки двинули на нее отряд из 7 фрегатов, 6 шебек и 4 галер. Остальные пытались прорваться в Керченский пролив. Контр-адмирал не поддался обману, повел отряд наперерез и преградил противнику путь, открыв огонь. Турки после перестрелки в сумерки отстали. Русские корабли развернулись в проливе. Вернувшаяся турецкая превосходящая по силам эскадра заняла позицию у входа, пыталась атаковать, но ее нападения были отражены.

По окончании войны произведен в вице-адмиралы и назначен членом Адмиралтейств-коллегии. Адмирал и Александровский кавалер с 1782 г., Чичагов в том же году плавал с эскадрой в Средиземном море, 

В 1788 г. исполнял обязанности главного начальника Ревельского порта, а весной 1789 года Екатерина II вверила ему командование Балтийским флотом, силы которого стояли в Ревеле, Кронштадте и Копенгагене. Адмирал столкнулся с неприспособленностью Ревеля как базы флота. На прибывшей из Кронштадта эскадре было много новобранцев. Василий Яковлевич, несмотря на нетерпеливые указы из столицы, задерживал выход в море, стараясь обучить экипажи для похода и боя. Только 2 июля его флот выступил и 6 июля вел сражение со шведским у острова Эланда. Следуя своей тактике, Чичагов не атаковал неприятеля, а вел перестрелку и ожидал подхода копенгагенской эскадры, чтобы зажать противника с двух сторон превосходящими силами. Но шведы укрылись в Карлскроне (Карлскруне). Господство на море перешло к русским. Чичагов увел флот к своим берегам и, сберегая корабли, ограничивался блокадой, разведкой, охраной судоходства и поддержкой гребного флота, действовавшего в шхерах. Это была вполне разумная стратегия, хотя императрица и рассчитывала на более эффектные победы, и это отступление флота после удачного боя при о. Эланде (1789), вызвало неудовольствие Екатерины II.

Пассивность сухопутных сил в Финляндии также не позволила воспользоваться успехом на море, и весной 1790 года Густав III вновь перешел в наступление. Он хотел разбить русские эскадры по очереди, высадить десант у Ораниенбаума и диктовать требования русскому двору.

Уже 6 марта два шведских фрегата совершили набег на Балтийский порт (Палдиски), высадили десант, уничтожили запасы, заклепали пушки недостроенной крепости и ушли ранее, чем прибыли подкрепления из Ревеля. Это предупреждение Чичагов воспринял весьма серьезно, ибо Ревельский порт не имел иной защиты, кроме боевых кораблей. Пользуясь бездействием главных сил вражеского флота, адмирал принял меры для отражения возможного нападения. Посты на маяках, высланные в море отряды предупредили о приближении противника, и когда 1 мая шведский флот появился у Ревеля, Чичагов был готов к встрече с ним.

Недостаток людей исключал сражение в открытом море, тем более против вдвое превосходящих сил противника. Адмирал решил принять бой на якоре, превратив корабли в деревянные бастионы. Он построил эскадру в три линии. Первую составили 10 кораблей и фрегат, за ее разрывами встали 2 бомбардирских корабля и 4 фрегата, третью линию составили 7 катеров; кроме того, из ворот гавани могли действовать канонерские лодки, а в ее глубине оставались 2 брандера и вспомогательные суда. Правый фланг линии опирался на отмели, левый — на орудия Ревельской крепости. Обойти с фланга и взять в два огня русские корабли, стоявшие на небольших расстояниях, шведы не могли, и им пришлось напасть с фронта.

Шведское командование решило атаковать русскую эскадру, не вставая на якорь. Предстояло линию из 21 корабля и 6 линейных фрегатов ввести на рейд в направлении русского левого фланга, поворачивать на восток и проходить вдоль всего фронта, обстреливая его на ходу. Но качка привела к тому, что большинство шведских снарядов не достигало цели, а русские моряки стреляли как на учениях. В итоге боя несколько шведских кораблей получили значительные повреждения, один сел на камни и был сожжен шведами, а второй сдался. Потери ревельской эскадры составили только 9 убитых и 27 раненых. Увидев безуспешность атаки, герцог Карл приказал отвести еще не бывшие в бою корабли. Его флот крейсировал у Наргена, не решаясь повторить нападение, пока не последовал приказ короля идти для прикрытия гребного флота у Выборга.

Чичагов после Ревельского сражения принял меры для подготовки соединения с кронштадтской эскадрой вице-адмирала А.И. Круза, чтобы нанести удар с двух сторон противнику, угрожавшему столице. 17 мая ревельская эскадра вышла к Наргену, а 23 мая, получив указание императрицы, отправилась на соединение с Крузом. В случае встречи с превосходящими неприятельскими силами адмирал предполагал занять позицию между островами и принять бой на якоре. В ночь на 26 мая он так и поступил, а утром соединился с Крузом, который в двухдневном Красногорском сражении 23–24 мая сдержал натиск превосходящих сил шведского флота. Русские эскадры заблокировали шведский флот, по приказу короля укрывшийся в Выборгском заливе. Вновь противник был изгнан с моря. Но его необходимо было добить.

Из залива, где стояли шведские корабельный и гребной флоты, вели несколько фарватеров между островами и мелями в направлении на запад, юг и восток. Флот Чичагова развернулся против шведского. Почти месяц адмирал сжимал блокаду, хотя из столицы его и торопили. Русские корабли оттеснили шведские вглубь залива. Отдельные отряды заняли все проходы на юге и западе, наблюдали за Березовым зундом, в котором должны были действовать задерживавшиеся гребные суда вице-адмирала К.Г. Нассау-Зигена. Чичагов рассчитывал атаковать с фронта, тогда как гребной флотилии следовало напасть с востока, а гребным судам Т.Г. Козлянинова из Выборга — ударить в тыл. Однако подготовленное наступление сорвалось по вине Нассау-Зигена, который достиг Березового зунда только 21 июня и сразу перешел в наступление, не предупредив Чичагова и не дав отдыха гребцам. К ночи 22 июня, когда установился удобный для шведов ветер, его команды прекратили натиск.

Оказавшийся в безвыходном положении Густав III решился на отчаянный прорыв. Он направил через западный фарватер кильватерную колонну кораблей и фрегатов. Путь ей должны были расчистить брандеры. Вслед за кораблями ближе к берегу должны были самостоятельно прорываться в шхеры гребные суда. Утром, пока уставшие гребцы Нассау-Зигена отдыхали, шведские гребные суда отошли к своим главным силам, а часть их демонстративно атаковала правый фланг русской линии, отвлекая внимание от фланга левого, где корабельный флот с потерями прорывался сквозь отряды контр-адмиралов И.А. Повалишина и П.И. Ханыкова в западном проходе. Больше всего потерь шведам нанесли их брандеры: от их огня погибли корабль и фрегат. Несколько судов сели на мель и сдались.

Чичагов первоначально наблюдал, в какую сторону направятся шведы. Он дал сигнал Козлянинову начать атаку с тыла, затем подкрепил отряды Ханыкова и Повалишина и, наконец, когда шведы прорвались, повел главные силы в преследование. Первоначально он приказал своим легким судам атаковать и брать вражеские гребные суда, оказавшиеся в море беспомощной добычей. Увидев, что из-за Березовых островов появляется гребная флотилия, адмирал решил, что Нассау-Зиген и Козлянинов возьмут на себя пленение королевского гребного флота. Он собрал все парусные корабли и устремился за уходившим к Свеаборгу шведским флотом. Несмотря на то что адмирал вышел из Выборгского залива в числе последних, он оказался среди передовых преследующих. За время погони были взяты два шведских корабля, а остальные укрылись под батареями Свеаборга. Чичагову оставалось только организовать наблюдение за портом, чтобы в нужный момент вывести главные силы. Вновь адмирал добился нейтрализации противника с относительно небольшими потерями, которые с лихвой компенсировали трофеи.

За победы в кампании 1790 г., которые Балтийский флот одержал  при Ревеле и Выборге, Чичагов был награжден  шпагой с алмазами, серебряным сервизом, 3805 душами крестьян и дворянским гербом, а также орденами св. Андрея Первозванного (за Ревель) и орденом Святого Георгия 1-й степени (за Выборг). 

После побед  одержанных в 1790 г. адмирал  Чичагов приехал в Петербург и был  милостиво принят императрицей изъявившей желание, чтобы он рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании. На другое утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать. Старик начал... Не привыкнув говорить в присутствии императрицы, он робел, но чем дальше входил в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. «Я их... я их...» — кричал адмирал. Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед императрицей...

— Виноват, матушка, Ваше императорское Величество...

— Ничего, — кротко сказала императрица, не дав заметить, что поняла непристойные выражения, — ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею.

Она так простодушно говорила это, что старик от души поверил, опять сел и докончил рассказ. Императрица отпустила его с чрезвычайным благоволением.

Екатерина II повелела в честь побед Чичагова сделать его скульптурный портрет и поручила Державину и Храповицкому составить надпись к бюсту, в которую вошли бы его слова, и сама сочинила такую же надпись, которая потом была начертана в несколько измененном виде на надгробном памятнике Чичагова: «С тройною силою шли шведы на него, Не проглотят они нас и узнав, он рек: Бог защитник мой и Отразив, пленил и победу получил». 

При Павле I Василий Яковлевич выступил против самодурства самодержавного генерал-адмирала, вышел в отставку в 1797 г и жил в имении как под арестом. Император не разрешал опальному флотоводцу приезжать в столицу. Умер адмирал в глубокой старости, ослепнув в последние годы жизни, 4 апреля 1809 года и торжественно похоронен на Лазаревском кладбище  при Александро-Невской лавре. Из десяти его сыновей большинство служило на флоте, а Павел Васильевич Чичагов стал морским министром, немало сделавшим для укрепления флота.

Князь Николай Васильевич Репнин (1734-1801)

Последний из награждённых в 18-м веке 1-й степенью ордена Святого Георгия. 

Сын генерал-фельдцейхмейстера князя Василия Никитича и внук генерал-фельдмаршала князя Аникиты Ивановича. Родился 11 марта 1734 г., первоначальное образование получил дома под присмотром своей матери. В 1745 г. записан в службу солдатом в лейб-гвардии Преображенский полк. 14-ти лет от роду сержантом в 1748 г. принял участие в заграничном походе с отцом, посланным с apмией на помощь Марии-Терезии на Рейн и во время этого похода умершем. 

11 июля 1749 г. произведён в прапорщики гвардии. Затем он долго жил за границей, в Германии, где получил «дельное немецкое воспитание», и во Франции, откуда его с трудом удалось вернуть в Россию, чтобы «Николаша» не погиб «от разврата и распутства в этом Содоме», т.е. Париже, благодаря усилиям Елизаветы Петровны. В 1751 г. – подпоручик гвардии, а в 1753 г. – полковой адъютант.

Волонтёром принял участие в Семилетней войне, находясь в армии фельдмаршала С.Апраксина, отличился при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.), при занятии Кенигсберга, в 1758 г. участвовал в составе небольшого отряда в захвате Фишгаузенского королевского замка и Пилау. Под начальством главнокомандующего .Фермора участвовал в осаде Кюстрина, произведён в капитаны гвардии.

В 1759 г. командирован  во Францию, где служил в союзных  французских войсках маршала маркиза де Контада, участвовал в сражении при Миндене. 

В 1760 г. был отозван в Санкт-Петербург, и вскоре вернулся к действующей армии полковником 2-го Московского полка; участвовал в набеге на Берлин. В 1761 находился в корпусе графа З.Г. Чернышева, присоединенном к австрийской армии.

Новым императором Петром III был произведен 2 апреля 1762 г. в генерал-майоры, в июне того же года командирован в Главную квартиру Фридриха II для переговоров о «созыве конгресса в Берлине для соглашения с датским двором голштинских дел...». Эта командировка доставила ему возможность наблюдать воинские распоряжения прусского короля в сражениях при Рейхенбахе и Швейднице.

После вступления на престол Екатерины II Репнин был оставлен при прусской Главной квартире и вручил королю письмо императрицы с извещением о ее воцарении. Дипломатическая деятельность Репнина в Пруссии не могла теперь увенчатся успехом. Сознавая это, Репнин неоднократно просил отозвать его; недовольна была и Екатерина II. 27.11. 1762 на его место был назначен В.М Долгоруков. В 1762 Репнин был удостоен голштинского ордена Св. Анны. По возвращении в Санкт-Петербург  некоторое время в 1763 г. исполнял обязанности директора Сухопутного шляхетного корпуса. В конце 1763 назначен «полномочным министром в Польшу». Назначение это состоялось, вероятно, благодаря Н.И. Панину, в родстве с которым находился Репнин.

В Польше тогда скончался король Август III, на 67 году от рождения, после тридцатилетнего государствования. Главною целью посольства князя Репнина было избрание в короли стольника литовского графа Станислава Понятовского – давнего «сердечного друга» Екатерины II: в этом важном поручении Екатерина II более полагалась на него, нежели на своего посла в Варшаве, графа Кейзерлинга, и не обманулась. Усилия Франции возмутить против России разгоряченные тогда умы поляков, остались тщетными: для подкрепления диссидентов, князь Репнин арестовал вельмож, явно сопротивлявшихся намерениям Государыни: епископа Краковского Кайетана Солтыка, графа Ржевуцкого, епископа Киевского, и отправил их в Россию. Князь Радзивилл и маршал Браницкий спаслись бегством. И уже 7 сентября 1764 года Понятовский был возведен единогласно на польский престол, а 25 ноября коронован в Варшаве. В это время скончался граф Кейзерлинг, и звание полномочного посла передано князю Репнину, который получил от нового короля орден Белого Орла и орден Св. Станислава, им учрежденный в 1765 г. В шестилетнее пребывание в Варшаве Репнин приобрел большое влияние на дела и слова его: «Такова воля Императрицы», имели решающее значение. Каким почетом пользовался Репнин в Варшаве, видно из того, что в театре ожидали его приезда в то время, когда король уже сидел в своей ложе. Авторитет посла России усиливало еще присутствие значительного русского военного отряда. 

Князь Николай Васильевич твердою рукою управлял кормилом государства польского, действуя именем Екатерины, достойно им представляемой. Понятовский, слабый, малодушный, носил одно только наименование короля: князь Репнин, предприимчивый и дальновидный, защищая диссидентов

В 1768 г. под давлением Репнина польский сейм уравнял права «диссидентов» (православных и протестантов) с католиками, тем самым он добился утверждения договора, обеспечившего свободу вероисповедания и гражданские права для всех диссидентов. Однако это вскоре вызвало вооруженный мятеж «конфедератов», на подавление которого были направлены российские войска.

За свою деятельность в Польше Николай Васильевич был в 1768 г. награжден орденом Св. Александра Невского, чином генерал-поручика и денежным подарком в 50 тыс. руб.

Деятельность Репнина вызвала к нему ненависть со стороны части Польской аристократии. Составился даже заговор на его жизнь, но король своевременно известил его об угрожавшей ему опасности. Вскоре Репнину пришлось выдвинуться и на военном поприще, как опытный полководец, он был отозван в С.-Петербург. Он поступил в первую армию, предводимую  князем  A.M. Голицыным в 1769 г.; участвовал в блокаде и занятии Хотинской крепости. В 1770 г.  командовал отдельным корпусом в Молдавии и Валахии: в июне месяце, отличился в сражении при Рябой Могиле, в котором действовавшие под его командованием Киевский, Архангелогородский, Ширванский мушкетерские полки и гренадерские батальоны, составив два каре, при поддержке конницы разгромили левый фланг турок, воспрепятствовав, двенадцати тысячам турок и двадцати тысячам татар переправиться через Прут, преследовав их шесть верст. В сражении при Ларге дивизия Репнина вошла в состав левого фланга русской армии. За «пример мужества, служивший подчиненным к преодолению трудностей, к неустрашимости и одержанию победы», при Ларге был 27 июля 1770 г. награждён орденом Святого Георгия 2-й степени. 

В сражении при Кагуле Репнин совместно с Брюсом руководил атакой на центр и левое крыло турецкой армии. После разгрома турецкой армии продолжил  преследование её остатков во главе отдельного корпуса. Подойдя к Измаилу взял город после небольшого сопротивления,  затем осадил и Килию, которая сдалась уже всего через несколько дней. 

1771, получив под свое командование все войска, находившиеся в Валахии. Приехав в Бухарест Репнин  оттуда отправился в Журжу, осмотрел эту крепость, занятую достаточным российским гарнизоном; рекогносцировал Турну, построенную на крутой горе под Никопольскими пушками, и получил в то время донесение, что неприятель, переправясь через Дунай, атаковал Журжу. Князь Репнин оставил тогда генерал-майора Потемкина под Турною, а сам поспешил форсированными маршами к осажденным. В семи верстах от Журжи узнал он, что комендант майор Гензель, имевший провианта на три месяца и значительное число снарядов, сдал эту крепость на капитуляцию. Отряд, сопровождавший князя Репнина, состоял только из трехсот человек: он принужден был удалиться к Бухаресту от трехтысячной турецкой конницы, выехавшей к нему навстречу; расположился под Вакарештским монастырем. Ободренный полученным успехом, неприятель показался, 10 июня, в виду наших войск, в числе десяти тысяч человек, под предводительством трехбунчужного паши Ахмета, командовавшего прежде в Аравии: князь Репнин предупредил его атакою, обратил в бегство, за двадцать верст, к реке Аргису, положил на месте пятьсот человек, отбил одну пушку и пять знамен. Между тем Румянцев поставил ему в вину потерю Журжи: обиженный несправедливостью полководец сославшись на состояние здоровья, испросил отпуск, и в  сентябре 1771 г. получил «увольнение на год к водам». В 1772 г. занимался устройством своих денежных дел, находившихся в плачевном состоянии. Выходом из этого положения Репнин считал заем в Голландии у известного банкира Гопа на сумму 120 тыс. руб. на 20 лет (к хлопотам по этому делу был привлечен Панин).

В 1774 г. вернулся к действующей армии, участвовал во взятии Силистрии и  в заключении Кючук-Кайнарджийского мира. 10 июля 1774 г. в лагере Кючук-Кайнарджи, близ Силистрии, им был подписан с турецкими полномочными Ресми Ахмет эфенди и Ибрагим Мюниб рейс-эфенди  договор вечного мира между обеими империями в XXVIII статьях. По утверждении визирем этого трактата, граф Румянцев отправил с оным к императрице князя Репнина, «имевшего - по словам его в донесении  - полное участие в заключении мира». Екатерина II во время торжеств по случаю заключения мира  произвела Николай Репнина в генерал-аншефы, подполковники лейб-гвардии Измайловского полка, наградив крупной суммой денег. 

По окончании войны, Николай Васильевич Репнин был назначен послом в Константинополь, а в 1777 г.- Смоленским генерал-губернатором, а в 1778 г. определён также и в Орловское наместничество им же и «открытое». В 1779 г. он был послан с войском в Германию, вследствие недоразумений, возникших там по поводу Баварского наследства. 9 декабря вступил с 30 тысячным корпусов в Бреславль и склонил Австрию к подписанию Тешенского мира, за что был награжден орденом св. Андрея Первозванного и 3000 крестьян, а также множеством наград и подарков от прусского короля и австрийского императора Иосифа II.

В 1781 г. вернулся к исполнению обязанностей Смоленского, Орловского и Белгородского наместника. 17.5.1781 г. вторично указом Екатерины II пожалован в генерал-адъютанты, и назначен Псковским генерал-губернатором, оставаясь при этом в Смоленске. В 1782 и 1783 гг. предводительствовал резервным корпусов в Польше. Был награждён орденом св. Владимира 1-й степени в день учреждения этого ордена в 1782 г.

В 1784 г. уехал за границу для лечения. В 1785 г. возвратился в Россию и был привлечен к работе Комиссии по разбору городов по их состоянию.

Во время 2-й Турецкой войны, Репнин, участвовал в осаде и взятии Очакова в 1788 г., командовал в 1789 г. армией в Молдавии до приезда Потёмкина. 7 сентября на реке Салче разбил сераскира Гассан-пашу, бывшего капитан-пашою; овладел его лагерем, тремя пушками, девятью знаменами и часть обоза; вогнал в Измаил, запер в этой крепости.

В 1791 г. после отъезда Потемкина в Петербурга опять командовал армией в Молдавии, разбил турецкую армию под командой верховного визиря Юсуфа-паши при Мачине, чем способствовал скорейшему заключению мира. 

За победу при Мачине Екатерина II наградила его 15 июля орденом Святого Георгия 1-й степени.

Репнин вступил  в сношения с визирем, который первый заговорил о мире, и, желая воспользоваться благоприятною минутой, подписал с турецким полномочными в Галаце, 31 июля, предварительные условия: Кайнарджийский договор и последовавшие за оным подтверждены в полном и точном содержании; река Днестр назначена границею обеих империй; земли, лежащие между Бугом и Днестром, уступлены России.

Потемкин, прибывший 1-го августа  к армии в Галац, был взбешён успехом Репнина и осыпал заслуженного полководца страшными упреками, присоединив к ним угрозы: "Я исполнил долг свой, - отвечал с гордостью князь Репнин, - и готов дать ответ Государыне и отечеству».

Ожидаемую награду за победу при Мачине и заключение мира – фельдмаршальский чин Репнин не получил. Екатерина II в 1792 г. назначила Репнина Рижским и Ревельским генерал-губернатором, а 2 сентября 1793 года, по случаю мирного торжества, пожаловала князю похвальную грамоту; во второй раз алмазные знаки ордена Св. Апостола Андрея в знак Монаршего благоволения и шестьдесят тысяч рублей на поправление домашних дел.

В 1794 г. когда в Польше и Литве началось восстание российские войска, находившиеся в Лифляндии и в Минской губернии, были подчинены князю Репнину. Однако над главными силами, двинувшимися на Варшаву, команду принял Суворов, пользуясь покровительством Румянцева, назначенного Екатериной главнокомандующим. "Я уже не знаю, сам ли я командую или отдан под команду", - жаловался Репнин императрице. Ссылаясь на прямые указания Екатерины и фельдмаршала Румянцева, Суворов решительно довел дело до победы, минуя Репнина.

Императрица наградила его 1 января 1795 г. деревнями, домом в Санкт-Петербурге, похвальною грамотой. После третьего раздела Речи Посполитой в 1795 г. Репнину было поручено управление отошедшими к России землями (назначив его Виленским и Гродненским губернатором); одновременно он сохранял пост Лифляндского и Эстляндского генерал-губернатора. В этом звании князь Репнин находился по кончину Екатерины II.

В последние годы царствования Екатерины Репнин не пользовался милостью Государыни: она была им недовольна за сношения с Новиковым и мартинистами. 

Павел II,  высоко ценивший его способности, пожаловал его 8 ноября 1796 г. в фельдмаршалы и назначил инспектором инфантерии Литовской и Лифляндской дивизий и Рижским военным губернатором. В 1798 г. Репнин был послан в Берлин и Вену, чтобы склонить Пpyccию и Австрию к борьбе с Францией, но посольство его не имело успеха, вследствие чего его постигла немилость государя. 30.11.1798 он был отправлен в отставку с правом носить общеармейский мундир.  Уволенный от службы, он поселился в Москве и 12 Мая 1801 г. скончался в своем подмосковным имении, селе Воронцове.

Его бывший адъютант Фёдор Лубяновский  со слов очевидцев вспоминал, что незадолго до смерти: «Случился пожар в соседней деревне; Репнин стоял на балконе с открытою головою, пока не поехали от него на помощь люди и трубы; ушел к себе в обычный час, на другой день вышел в парк и там, ходя обыкновенным, бодрым своим шагом, вдруг зашатался, не мог идти, оперся на внука и на садовника; поданы кресла... Медицинские пособия с первого приступа оказались недействительны, говорил мало, скоро совсем не мог говорить; несколько часов еще дышал и в тот же день скончался».

Погребен был в старом соборе Донского монастыря.  В советское время его фигурное надгробие, одно из лучших в Москве периода классицизма, было перенесено в соседнюю Михайловскую церковь

По отзыву современников, Репнин был крайне высокомерен и горяч, но честен и щедр до расточительности. Он положил начало богатому собранию исторических документов князей Репниных. Был женат на княгине Наталье Александровне, урожденной Куракиной. Репнин был последним представителем этого древнего рода, наследников не имел.  Император Александр I дал следующий указ Правительствующему Сенату: "В ознаменование отличного Нашего уважения к воинским и гражданским подвигам генерал-фельдмаршала князя Репнина, в память добродетелей его и любви к Отечеству, коими и в мире и в войне, и на службе и в уединении, до самого конца жизни своей был он преисполнен, и во свидетельство, что истинные заслуги никогда не умирают, но живя в признательности всеобщей переходят из рода в род, согласно желанию его, ближних его родственников и Нам Самим известному, соизволяем, чтоб родной его внук, от дочери его рожденный, полковник князь Николай Волконский принял фамилию его, и отныне именовался князем Репниным. Да род князей Репниных, столь славно Отечеству послуживших, с кончиною последнего в оном не угаснет, но, обновясь, пребудет навсегда, с именем и примером его, в незабвенной памяти российского дворянства!"

История сохранила факт недружелюбных отношений Репнина и Суворова. Репнин считал героя Измаила всего лишь удачливым «воякой», называл его тактику — «натурализмом», а победы случайными. В свою очередь, Суворов язвил по поводу педантизма и нерешительности Репнина как военачальника и отзывался о нём так: «Низок и высок в своё время, но отвратительно повелителен и без наималейшей приятности». У Репнина было немало противников, в то же время многие считали его истинно государственным, служивым человеком. В его московском доме царила простота, но с дворянским приличием, ни вечера не проходило без гостей и бесед. Всех он удивлял своей начитанностью и памятью. 

Федор Федорович Ушаков (1745-1817)

Святой праведный воин Феодор, величайший русский флотоводец, адмирал, один из создателей Черноморского флота. Кавалер ордена Святого Георгия 4-й и 2-й степени.

Сын гвардейского мушкетёра Федора Игнатьевича Ушакова, владевшего селом Бурнаковым, в Романовском уезде, происходил из старинного, но захудавшего дворянского рода; воспитывался в Морском кадетском корпусе. В 1766 г. выпущен из корпуса четвёртым в списке и произведен в мичманы. Ушаков участвовал в первой турецкой войне, по окончании которой произведён в капитан-лейтенанты и переведён в Петербург, только в 1783 г. он добился назначения на Чёрное море.

Во второй Турецкой войне Ушаков в чине капитана бригадирского ранга долго был на  второстепенных ролях,  командуя линейным кораблём «Святой Павел». Только после того как он отличился 3.7.1788 г. в сражении у острова Фидониси его карьера пошла в гору – он был награждён орденом св. Владимира 3-й ст. и орденом Святого Георгия 4-й степени. 

В 1789 г. был произведён в контр-адмиралы и назначен Потёмкиным фактическим начальником Севастопольской эскадры, а в 1790 г. - командующим Черноморским флотом.

Прославился бомбардировкой Синопа и Анапы,  победой над турецким флотом у Керченского пролива 8 июля 1790 г., за что был награждён орденом св. Владимира 2-й ст. За победу в сражении у острова Тендра Ушаков получил, - «Во уважение за усердную службу, особливое искусство и отличную храбрость, оказанную им в сражении 28-го и 29-го августа 1790 года, когда он, командуя флотом Черноморским, одержал над неприятельскими морскими силами, Капитан-пашою предводимыми, знаменитую победу» - орден Святого Георгия 2-й степени. 

В следующем году 31 июля 1791 г. Ушаков атаковал у мыса Калиакрия стоявший на якорях турецкий флот, разгром турок был полный, их корабли рассеялись, а частью были потоплены. Наградой за победу Ушакову стал орден св. Александра Невского. В 1792 г. Ушаков был пожалован в чин вице-адмирала.

В 1798 г. Ушаков, уже в союзе с турками,  действовал против французов в Средиземном море. 

В Европе тогда формировалась новая антифранцузская коалиция, и новый российский император Павел  I немедленно примкнул к Австрии и Великобритании. Вскоре к союзу присоединяется Турция, а позднее и Неаполитанское королевство. Летом 1798 г. Павел направляет в Средиземное море для совместных с турецким флотом действий Черноморскую эскадру вице-адмирала Ф.Ф.Ушакова. Ушаков повёл союзный русско-турецкий флот к захваченным французами Ионическим островам, расположенным вдоль западного побережья Балканского полуострова,  имевшим важное стратегическое значение для контроля над Средиземным морем. Продвигаясь по Архипелагу с юга на север, Ушаков, восторженно встречаемый местным греческим населением, стремительно очищал острова от французов. Через полтора месяца передовые корабли союзного флота подошли к крупнейшему из Ионических островов – Корфу, имевшему неприступные укрепления и сильный французский гарнизон, и блокировали его с моря. Бывшая Венецианская крепость на Корфу была одной из сильнейших в Европе, расположенная на высокой горе, окружённая мощными гранитными стенами, с выдолбленными в скалах казематами и вооружённая многочисленной артиллерией. 

Главные силы  эскадры Ушакова подошли к Корфу 9 ноября 1798 г.,  более трёх месяцев флот осаждал крепость с моря и суши, подготавливаясь к штурму.

18 февраля российские и турецкие корабли пошли на штурм сильно укреплённого острова Видо, являвшегося ключом к обороне Корфу. Подойдя к острову на расстояние картечного выстрела корабли стали на якоря и обрушили на Видо огонь сотен своих орудий. После 4-х часового артиллерийского обстрела мощными корабельными орудиями остров был буквально окутан плотными клубами порохового дыма, тучами пыли и дымами пожарищ. Тысячи ядер и бомб выпущенных с наших кораблей смели французские земляные укрепления, местами не оставив от них даже следа, на острове не уцелело ни одного деревца не разбитого нашей артиллерией. Одна за другой  береговые батареи французов были подавлены огнём — орудия их разбиты, а укрепления разрушены,  и на остров был направлен десант из российской морской пехоты, моряков и турецких солдат. Преодолев противодесантные боновые заграждения местами разбитые обстрелом и зимними штормами, гребные суда подошли прямо к берегу и высадили десант. Пробираясь через устроенные французами засеки и рвы с помощью штурмовых лестниц и досок десантные отряды при поддержке огня доставленных на берег десантных орудий быстро продвигались вглубь острова. К 2-м часам дня все береговые батареи острова Видо  были взяты штурмом. Путь к Корфу с моря теперь был открыт. 

На самом же острове Корфу первый штурм с суши передовых укреплений крепости был отбит французами — турки отказались идти на штурм, а российских войск здесь было слишком мало. Тогда Ушаков приказал высадить с кораблей десант у самого мощного передового укрепления Корфу — форта Сан-Сальвадоре. Морская пехота, моряки и даже албанские добровольцы при помощи фашин и штурмовых лестниц преодолели рвы и валы этого форта и ворвались внутрь укрепления. На северной окраине крепости морские пехотинцы совместно с моряками и албанцами также штурмом взяли передовой редут Сан-Роно. Вскоре  штурмом были взяты все передовые укрепления, прикрывавшие подступы к Новой крепости со стороны суши. Вечером того же дня французы прислали к Ушакову парламентёров, и 20 февраля  1799 г. крепость капитулировала.

Освободив Ионические острова, Ушаков создал на них Греческую Республику Семи Островов – первое в новое время национальное греческое государство, и разработал для него конституцию. Она носила довольно прогрессивный характер, учитывая интересы самых широких слоёв населения, включая отдельные категории крестьян, получивших избирательные права на выборах Большого Совета – высшего законодательного органа республики. Однако Павлу I не понравилось такое демократическое устройство, и он изменил конституцию.

Успех совместных действий русско-турецкого флота привёл к официальному подписанию в январе 1799 г. союзного договора России с Турцией, к которому присоединилась Британия, а затем и Неаполитанское королевство. 

Пожалованный в 1800 г. в адмиралы, Ушаков возвратился в Россию, но новый император Александр  I не счёл возможным оставить его на посту командующего Черноморским флотом. 

В 1802 г. он был переведён на Балтику и назначен главным командиром Балтийского  гребного флота и начальником флотских команд. Убедившись, что его боевой опыт больше не нужен императору Ушаков в 1806 г. подал в отставку, и в начале 1807 г. был уволен  от службы, за болезнью. Последние годы жизни он провёл в своем Тамбовском имении – деревне Алексеевке, где и умер 2 октября 1817 года.

Суворов любил и уважал Ушакова, как «грозу турок, потрясшего Константинополь и Дарданеллы», называл его не иначе как своим «другом». На самом деле, было много общего между Ушаковым и знаменитым генералиссимусом. Страшный для турок «Ушак-паша» был и искусным военачальником, и храбрым воином. Подобно Суворову, Ушаков в больших чинах оставался простым русским человеком, с теми вкусами и привычками, которые он вынес из темниковского захолустья. Он любил богослужение и ежедневно выстаивал все церковные службы. Подобно Суворову, Ф.Ф. Ушаков отличался различными странностями и причудами. К числу особенностей характера Ушакова принадлежал необыкновенный страх перед женщинами. В присутствия женщины храбрый адмирал «приходил в страшное замешательство, не знал, что говорить, что делать, стоял на одной ноге, вертелся, краснел». Под конец жизни он стал вообще чуждаться людей и умер в деревне, одинокий и всеми забытый.

Был похоронен в Санаксарском монастыре у северной стены собора Рождества Богородицы рядом с часовней над могилой его дяди. Спустя много лет мощи его были обнаружены нетленными.

В 2000 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил прославление Ушакова в лике праведных местночтимых святых Саранской епархии. В 2004 г. Архиерейский собор причислил праведного воина Феодора (Ушакова) к лику общецерковных святых.